Растянула губы в диком оскале. Лес был живым. До последнего листочка, до самой мелкой, хрупкой ветки. До прятавшихся в корнях деревьев грызунов, до сонно сопевшего гнезда ласок и тихо ухающих сов. Он дышал, двигался, поглощал и давил какой-то своей, особой мистической силой, словно пытаясь отговорить меня от собственного решения.

Словно шепча на самой грани слышимости «Уходи, уходи, уходи…». А я…

А что я? Я, как глупый кутёнок, только сжимала зубы крепче, в который раз прокусив губу, и шла вперёд. Пробиралась сквозь заросли кустов, ныряя под низко висящие ветви. И давила то никчёмное чувство тревоги, холодной змеёй свернувшееся в груди и не дававшее спокойно дышать. Тревоги за стаю, за свою семью, пусть даже предавшую и отвернувшуюся от меня.

В конце концов, они так давно хотели, что бы я несла ответственность за свои поступки, за свой выбор. Так почему бы не начать делать это прямо сейчас, а?

Огромная, затянутая дымкой тумана поляна появилась перед нами внезапно. Она словно выросла посреди леса, окружённая поваленными деревьями и горой выбеленных временем черепов, развешенных по чёрным, сгнившим веткам. Густой, дурманяще-сладкий воздух пропах опаской, сыростью и чем-то неуловимым. Тем, от чего на загривке шерсть вставала дыбом, а зверь внутри рвался на свободу, срываясь с железных цепей самоконтроля. Невольно проникаясь, пропитываясь царившей вокруг дикостью и первобытной жаждой.

Тихо взрыкнув, я не задумываясь перемахнула через старые, покрытые мхом стволы могучих елей, вырванных из земли с корнями. И встала чуть позади остановившегося у самого края поляны медведя. Чувствуя, как по телу прокатывается предательская дрожь предвкушения, как лезут когти, а клыки царапают кожу.

И совершенно не представляя, что будет дальше.

Михаил замер, подняв вверх морду, шумно принюхиваясь. Ударил лапой по земле, взрыхлив траву и оставляя след и снова замер, прислушиваясь к чему-то. Чтобы спустя пару долгих, томительных минут медленно, плавно подняться на задние лапы, раскинув передние в стороны и…

Взревел. Гулко, грозно, громко. Переливчато и так, что вышибало дух, завораживая и пугая до чёртиков. И я не заметила сама, как грудь завибрировала от громкого, утробного урчания, вплетавшегося невидимой, несущественной нотой в звучавший медвежий рёв. Как где-то на западе завыла стая волков, надрывно, агрессивно, приветственно, а те самые лисицы, радостно тявкали в паре метров от нас, восторженно и яростно-торжественно. Смешиваясь с этой безумной, но на диво гармоничной какофонией звуков, зарождая, где-то в глубине души, этот странный, почти безумный, восхищённый трепет.

Трепет от ожидания чего-то невозможного.

Туман сгустился, заворачиваясь тугими спиралями вокруг поляны. Он расползался вокруг и концентрировался в одном месте, окутывая нас, сдавливая, проверяя на прочность. На право быть здесь, право просить о чём бы то ни было. И в голове сами собой всплывали старые, подзабытые сказки о том, что духи живут среди нас. Что они – повсюду. Незримые, незаметные, отстранённые. Пока ты не позовёшь их, не попросишь о помощи. И если Духи откликнутся…

Значит, твой зов был искренним. Значит, ты был в своём праве.

Судорожно вздохнула, облизнув пересохшие губы. Широко распахнутыми глазами глядя на то, как туман поглощает всё вокруг нас. Как медленно, но верно гаснет почти полная луна на ярком, ночном небосводе, усыпанном миллиардами звёзд. А в следующую секунду лес взорвался запахами, звуками. Жизнью.

Многоголосый хор барабанов и бубнов нарушил звенящий покой, оглушая, дезориентируя, затягивая в свой дикий, не поддающийся логике ритм. Нарастающий, то стремительный, как ветер, то медленный, как спокойная река, он вытеснял то человеческое, что ещё оставалось во мне. Он звал, звал меня за собой, туда, за грань реальности и этого мира. И достигнув своего пика – оборвался.

Смолк, оглушая наступившей тишиной. Оставляя нас с медведем одних на пустой, тёмной поляне, окружённой клубами свинцово-серого, плотного тумана. Или?...

Глава 12

Смех. Тихий, безумный, как перелив колокольчиков, как песнь жаворонка на рассвете. Он был повсюду, за спиной, рядом со мной и на другом конце поляны одновременно. И я давила в себе, неуместный, совершенно детский, глупый порыв упасть на землю, закрывая лапами голову.

Желание скрыться, сбежать, спрятаться было невыносимым. Но я не двинулась с места, даже не обернулась, дрожа от пронизывающей, чуждой силой, стылым холодом прошедшей вдоль позвоночника и оставившей привкус крови на губах. И точно зная, кто же откликнулся на наш такой опрометчивый, но такой необходимый призыв.

Кхатки. Дух Зверя, дикий и древний.

Она появилась перед нами внезапно. Соткалась из клубившегося тумана так легко и естественно, что я не успела удивиться или испугаться, во все глаза глядя на неё. Невысокая, хрупкая женская фигура, с мертвенно-белой кожей и тонкими, паучьими пальцами, увенчанными острыми, клиновидными когтями. Её тело укутали потёртые, чёрные шкуры, сплетённые между собой тонкими, колючими ветками, а лицо скрывал огромный череп лося. Острые, ветвистые рога опасно блестели в неверном свете луны, важно покачиваясь в такт движений духа, переплетаясь с ожерельем из вороньих и орлиных перьев.