– Еще что-то подобное, и наша прогулка завершена. Хочу сказать, что я замужем и никогда не изменяю мужу. Мне интересно с тобой общаться, но, пожалуйста, не порти этот прекрасный день.

Я извинился и обещал держать себя в руках, но подумал, что точно ее трахну сегодня. Эта фраза про то, что она «не такая» и замужем – явный сигнал того, что она готова добавить эротическую историю в копилку воспоминаний об этой командировке.

– А ты всем девушкам читаешь Есенина при встрече? – Ира спросила об этом без особого интереса или упрека. Она сидела на лавочке в парке «Зарядье» так близко ко мне, одежда на ней эротично обтягивает ее грудь, и я представляю, как целую ее, облизывая соски, ее пальцы гладят мою голову, она слегка закидывает голову назад и нежно постанывает.

– Хватит так на меня смотреть, – говорит она, – эта твоя блядская родинка на подбородке выдает тебя насквозь – еще в галерее ты трахнул меня в своих мыслях.

– Ты ошибаешься, – отшучиваюсь я и, видимо, зря – в мыслях я уже расчленил твое тело и выбросил его по частям в Москву-реку.

После неудачной шутки я сочинил неудачный отрывок и чтобы не забыть тут же продекламировал:

– Я на феназепаме, а ты в Инстаграме, и целая жизнь лежит между нами. Ты решаешь кто круче – Витонн или Гуччи, а я в «16 тонн» на Торбу-на-Круче.

После небольшой паузы Ира просит вызвать ей такси, а я умоляю ее остаться. Говорю, что мы обязаны побывать на Воробьёвых горах, что я умру без нее в эту ночь, в этом чудовищном мегаполисе. Говорю, что ее глаза – океан, в котором, я хочу утонуть, что я единственный, кто может ее понять и что я чувствую ее скрытую боль и тревогу. Я говорю, что всю ночь буду читать ей стихи Веры Полозковой и начинаю дурацким голосом цитировать что-то из «Бернард пишет Эстер».

Я думаю, что там в Челябинске ее ждет любовник, с которым она никогда не изменяет мужу. Что она готова переспать с кем угодно, с любым, но не со мной, ведь я самый ничтожный и жалкий представитель двуногих. Такси увезло ее от меня, а я остался на Кремлевской набережной со своим напрасно напряженным членом смотреть на холодные воды Москвы-реки.

Ебучая пустота снова наполнила эту субботу, она обволакивает меня и поглощает. Я не хочу даже вставать с кровати. Нет, сегодня не будет ни утренней пробежки, ни бассейна, ни прогулки. Сегодня я не буду писать эту свою повесть, такую же безнадежную и убогую, как и я сам. Нет, я не хочу сегодня снова углубиться в какую-нибудь мировую классику и целый день провести с книгой. Не хочу смотреть сериал. Не будет сегодня поисков травы по закладкам или лирики и «Трилептала» в аптеке, случайного секса после выпитого или выкуренного. Ничего. Наверное, через несколько лет, когда все это – то, что вы называете жизнью – мне надоест, когда осточертеет эта нелепая оболочка, которую вы называете телом, я найду в себе силы и смелость пренебречь тем, что вы называете венцом природы и высшей ценностью. Вот совершенно не в качестве протеста и не в качестве доказательства собственной силы, как в «Бесах». Но и не от слабости, скорее, это будет единственный логический акт в этой нелепой и случайной пьесе, которую вы называете божьим даром. Вот только проблема – как? «Для чего» можно и не объяснять, никто же не объяснил, для чего мы рождаемся – все великие умы пытаются это сделать на протяжении всей истории человечества, но ни одно объяснение мне не показалось хоть немного убедительным. Проблема – как?

Ну, повеситься на суку в лесу – это очень, конечно, интересная мысль. Я даже представляю этот осенний лес, желтые листья, запах грибов и тело, которое качается на осине. Но я боюсь, что когда начну задыхаться – то могу кончить, и тогда криминалисты решат, что я долбанный извращенец. Повеситься – это значит выбрать российский путь, и так это безнадежно. Да и сложно все это, придется гуглить: как связать надежную петлю, для чего использовать мыло, какую лучше выбрать веревку, как закрепить ее на ветке, а потом как все это совершить. Блин, я слишком криворук для всех этих манипуляций.

Да и я не хикикомори, чтобы выкрасить волосы в красный цвет, раздеться догола и повеситься в своей захламленной квартире на накрепко вмонтированном в потолок крюке.

Поэтому я все-таки стремлюсь к европейскому пути развития – вскрыть вены ненадежно да и медленно, а я хочу быстро. Прыгнуть с моста или с крыши очень заманчиво. Но куда интереснее выстрелить себе в рот, я именно так и сделаю. И тут можно найти ружье или напроситься с мужиками на охоту, у директора моего есть «Сайга», и эта мысль не дает мне покоя. Если ее использовать, точно можно будет с Кобейном выкурить косяк сразу после выстрела.

А есть еще мысль: напасть на полицейского около метро и забрать у него пистолет, потом вернуться в свою квартиру в Кузьминках и украсить обои своими мозгами.

Я лежу на верхней полке и пристально смотрю на свою соседку, которая сидит на нижней боковой. Она недавно вошла в вагон на какой-то захолустной станции. Она сидит в коротенькой голубой юбочке, и я вижу, какие у нее упругие, гладко выбритые ножки, покрытые кожей с бронзовым загаром. Она повернулась, слегка раздвинула ножки и начала что-то искать в дорожной сумке, стоящей рядом на полу. На долю секунды я увидел тонкую полоску ее белых трусиков и в этот момент понял, что не смогу спокойно уснуть сегодня. Девушка закинула ногу на ногу, повернулась вполоборота: профиль груди обтянут белой футболкой. Пристально смотрю на контуры лифчика, думаю о том, что это лишняя деталь. Ясно представляю, какие у нее маленькие соски, как приятно облизывать их языком и чувствовать, как они напрягаются у меня во рту.

Я изучающе смотрю на девушку и жду, когда она начнет заправлять постель, представляю, как она будет нагибаться, как встанет на цыпочки, чтобы достать матрас и подушку. Если она будет это делать в своей юбочке, я точно замечу округлости ее попы. Даже в одежде я вижу, какая она неприлично сексуальная и как, переваливаясь во время ходьбы, попа откровенно просит наклонить ее хозяйку прямо в туалете, спустить трусики и ублажать ее все восемь часов до самого Санкт- Петербурга. Книжка в моих руках превратилась в ненужную декорацию: ожидание Годо меня не интересует, у меня ожидание поинтересней. Я смотрю на то, как она нервно что-то перекладывает в сумочке, убирает ее, достает вновь, проводит рукой по коленке, поглаживает волосы на голове, поглядывает по сторонам. Эти жесты выдают желание, но не обязательно сексуальное, возможно, она хочет курить, возможно, ей нужно в туалет. Теперь я замечаю, что она почти незаметным движением гладит большим пальцем зажигалку в правой руке. Она хочет курить и трахаться, и я могу удовлетворить оба ее желания.