Первые годы бойцы спецназа осуществляли охраны трубопроводов, сопровождали колонны с различным грузом, охраняли штабы и даже ходили в атаку на вражеские позиции, чего они не должны были делать в принципе… Однако примерно с середины афганской эпопеи подразделения спецназа удалось несколько обособить, хотя бы частично направить их деятельность в разведывательно-диверсионное русло, и результаты не замедлили сказаться. Спецназовцы, действуя небольшими формированиями, стали давать результаты, сравнимые с теми, что приносили дивизии, проводя дорогостоящие кровопролитные операции с участием авиации артиллерии, бронетехники. Быстро выяснилось, что моджахеды, против которых оказались бессильны регулярные части СА и правительственные войска Кабула, сами бессильны против спецназа. С мобильными полевыми подразделениями моджахедов сошлись в поединке столь же мобильные и неуловимые спецгруппы.

Батальон спецназа обычно выделяли в помощь гарнизонам, дислоцированным в тех или иных провинциях. Поэтому они получили соответствующие неофициальные названия: асабадский, гератский, джалалабадский, кандагарский и т.д. Вообще, когда в 1979 году 40-я армия входила в Афганистан, в ее составе имелась только одна рота спецназа! В 1985 году в ней были уже 4 батальона спецназа, составлявшие 2 бригады. А к концу войны — 12 батальонов, объединенные в 6 бригад!

Однако не сразу спецназ, несмотря на свою профессиональную выучку, стал той грозной силой, которой опасались афганские партизаны. Прибывшие из казарм в европейской части СССР коммандос не знали секретов антипартизанской войны и не были готовы к сражениям в тяжелых условиях Афганистана. Примером может служить трагедия асабадского батальона. Обученные в белорусских лесах атаковать ракетные базы и командные пункты НАТО, они не видели в моджахедах опасного противника. Когда под Мараваром после атаки коммандос партизаны стали быстро отходить в ущелье, спецназ дал себя надуть. Разгоряченные погоней спецназовцы оказались запертыми в ущелье превосходящими и хорошо размещенными афганскими силами. Из примерно 30 солдат, оборонявшихся до конца, спаслись только двое. Победители надругались над трупами, добили раненых. Лишь на следующее утро до советских постов добрались раненый сержант и еще один солдат. Со временем спецназ, как и другие подразделения, приобрел опыт, оплаченный кровью. Спецназовцы поняли тактику партизан, научились избегать их засад и успешно с ними сражаться, используя иные, еще более изобретательные приемы.

Перед спецназом с середины 80-х годов стояли следующие задачи:

— обнаружение путей переброски оружия и снаряжения для партизан с территорий Пакистана, Ирана и Китая, уничтожение караванов;

— поиск и уничтожение складов оружия, боеприпасов и продовольствия противника в горах и кишлаках;

— организация засад против колонн врага и преследование его подразделений;

— разведка, передача командованию информации о партизанских группировках, их перемещениях; захват пленных, например, партизанских связных и их допросы;

— ликвидация руководителей партизан и их инструкторов (пример — охота на Джима Шорта);

— перехват самого опасного оружия — ракет типа «Стингер»;

— уничтожение очагов сопротивления, особенно в пограничных районах.

Частые засады против караванов со снабжением для партизан стали поводом называть спецназовцев «охотниками за караванами». В конце ноября 1989 г. состоялась типичная операция такого рода. Джалалабадский батальон спецназа вместе с небольшой группой пуштунов из племени моманд заняли позиции вдоль сухого русла реки недалеко от границы с Пакистаном. Ожидание длилось двое суток. Все это время при ночных холодах нельзя было зажигать костры или двигаться в дневную жару. В результате разведчики дали сигнал о приближении колонны партизан. Их передовые патрули пропустили и открыли огонь только тогда, когда в русле оказался весь караван: сотни вьючных животных, нагруженных ракетными снарядами, коробками с боеприпасами и т.д. Среди мертвых верблюдов и ослов впоследствии насчитали свыше 220 убитых моджахедов. Спецназ потерь не понес.

Не все операции были столь простыми. Приходилось прибегать к внезапным нестандартным действиям. На территории, контролируемые противником, солдаты проникали, выдавая себя за гражданских лиц — торговцев в традиционной афганской одежде с бородами и крашеными волосами. Поскольку советские базы и близлежащие дороги постоянно находились под наблюдением, коммандос не могли незаметно выехать на операцию. Поэтому вопреки директивам начальства спецназ не отдавал захваченные «Тойоты» и «Симурги». Скрытые внутри «ЗИЛов» и «Кразов», эти машины покидали базы в виде обычного хозяйственного конвоя. Затем в подходящем месте машины выезжали на дороги, приобретали признаки «партизанского каравана» и двигались в нужный район.

Спецназ атаковал и с воздуха. Четыре вертолета — два Ми-8 с штурмовыми группами и два Ми-24 в качестве поддержки вылетали по 2-3 раза в сутки. Иногда они на 15-20 км углублялись внутрь Пакистана, а затем возвращались в Афганистан. Несколько минут пограничных нарушений оставались незамеченными пакистанцами. А за это время вертолеты атаковали отдыхающих от боев афганских партизан. В ходе одной из таких операций кандагарский спецназ захватил ракетный комплекс «Стингер», крайне опасный для вертолетов и мало известный тогда советским специалистам. Впоследствии вертолеты и коммандос совершали рискованные рейды, чтобы спровоцировать операторов «Стингеров» и ликвидировать их.

Часто применялся способ «ловли на приманку». Примером может служить операция асабадского батальона спецназа, проведенная в 25 км от Асабада на высоте 1915 м над уровнем моря (провинция Кунар). Ночью рота коммандос скрытно заняла позиции на горе, возвышающейся над несколькими кишлаками, в которых находились сильные группировки партизан. Атака на них привела бы к большим потерям. Вместо этого коммандос укрепились на вершине, приготовили противопехотные и управляемые мины и разместили крупнокалиберные пулеметы. За день до этого вертолет высадил там девять человек. Их, конечно, заметили партизаны, которые двинулись в горы, чтобы уничтожить «малочисленный» пост. Сначала они попали на минные поля, а затем под массированный огонь целой роты. Дело завершили вертолеты, и на афганской стороне осталось очень немного партизан, способных к новым боям.

Действия спецназа были успешными почти всегда. Моджахеды боялись его больше, чем более мощных, но малоподвижных подразделений с тяжелым вооружением, больше, чем вертолетов и самолетов. Это подтверждается суммами вознаграждений, предлагавшихся партизанским командиром Хекматияром за головы офицеров из отрядов спецназначения: за капитана С. Бреславского — 1 млн. афгани, за майора В. Быкова — 2 млн. (однако оба после многих операций, проведенных с их участием, вернулись живыми в СССР).

Как правило, спецназ действовал группами по 9 человек; ротами по 37-40 солдат каждая, разделенными на четыре группы во главе с командиром; батальонами (три роты плюс подразделение поддержки — пулеметы, минометы, тяжелые гранатометы АГС-17) — всего около 150 человек. Хорошая подготовка часто позволяла советским коммандос выигрывать сражения даже с превосходящими силами противника. В одном таком случае группа из 16 спецназовцев, возвращаясь с задания, была окружена 250 партизанами. В группе погибли и получили ранения 11 человек, но она вырвалась из окружения, не оставив на поле боя ни одного раненого, при этом погибли свыше 100 афганцев.