Афганистан стал для спецназа не только источником тактического опыта. Это был еще и мелкий повседневный опыт. В схватках, особенно в ближнем бою, хорошо действовал пистолет Стечкина АПС, снабженный глушителем. На больших расстояниях, в горах коммандос охотнее применяли превосходные карабины СВД, калибр 7, 62 мм (собирая их на поле боя и накапливая без разрешения командования), чем АК-74 калибра 5, 45 мм. Очень пригодились прицелы и бинокли ночного видения — меткий, как днем, огонь коммандос вызывал страх и панику среди партизан. Каждый солдат стремился достать трофейный пистолет — дополнительный шанс в случае потери основного оружия.

Ряд недостатков был обнаружен у стандартного советского обмундирования. На время операции коммандос нередко обменивали его на трофейное: американские шнурованные ботинки, английские куртки, китайские нагрудные патронташи и т.д., которые доставлялись моджахедам через Пакистан с Запада. Спецназ охотно пользовался также западными биноклями и очками ночного видения, коротковолновыми радиостанциями. Многие из подобных фактов впоследствии оказали влияние на тактику и оснащение советских подразделений специального назначения.

В середине 80-х годов эти подразделения спецназначения насчитывали около 25 тысяч человек, из которых половина находилась в Афганистане. Они входили в состав патрулей дальнего действия и ударных сил, предназначенных для деблокирования осажденных постов и гарнизонов советской и афганской армий, в стратегически важных пунктах страны. Кроме того, небольшие группы спецназа проникали в Пакистан, охотясь там на лидеров афганской оппозиции, полевых командиров моджахедов и других, кто был невыгоден оккупационным властям в Кабуле. Советские коммандос отличались решительностью и жестокостью, но они пытали и убивали людей не для собственного удовольствия, а чтобы вытянуть показания, необходимые для дальнейшего выслеживания моджахедов.

Борьба без видимых результатов постепенно истощала силы советских солдат. Начался процесс разложения армии, так хорошо знакомый по Алжиру или Индокитаю. Находившиеся в диких местах солдаты все чаще прибегали к алкоголю и наркотикам (которые специально продавались им по бросовым ценам и рассматривались повстанцами как своего рода оружие). Повседневным явлением стали драки, насилия и убийства. Со временем проблема ветеранов (так называемых афганцев) переместилась в СССР, где часть из них вступила в ряды наемных убийц, действующих по заказам преступного мира.

Подлинную стоимость советского вмешательства в Афганистан трудно оценить. На 15 февраля 1979 г. официально насчитывалось 14 000 убитых и 50 тысяч раненых. Кроме того, были потеряны 109 самолетов, 322 вертолета, 147 танков, 1314 БМП и БТР, 432 орудия и миномета, 11370 автомобилей. Потери афганцев, которых убивали с использованием всех видов оружия, включая химическое и напалм, невообразимы, как минимум 1 миллион. По советским стандартам 14 000 убитых — не так много, однако это становится проблемой, когда война не приносит победы. Через афганский фронт прошло около 525 тысяч солдат, из них 60 000 офицеров и 100 000 парашютистов и коммандос спецназа. Все они стали участниками унизительной и проигранной кампании. Расходы СССР на ведение войны оказались роковыми для истощенной советской экономики. За 80-е годы Кремль выбросил в афганские горы 70 миллиардов долларов — такого финансового ярма в сочетании с военно-космическими расходами централизованная советская экономика выдержать не смогла.

Последние советские бронетранспортеры пересекли Аму-Дарью в начале 1989 г. И вновь аналогия — алжирская война привела к падению IV Республики, вьетнамская разрушила карьеры Линдона Джонсона и Ричарда Никсона. Афганская же война способствовала гибели сверхдержавы — Союза Советских Социалистических Республик. Советское поражение в Афганистане стало свидетельством разложения советской системы. И, хотя, разумеется не сама война предопределила крушение, она стала катализатором процесса, закончившегося подписанием Беловежского соглашения.

Задача была такая: группе из семи человек «просочиться» под чужими именами в город Ставрополь, «Раствориться» в нем, проникнуть на сверхсекретный военный завод (имеющий несколько рубежей современнейшей охранной сигнализации), добыть там образцы особо засекреченных деталей и узлов (в задании назывались конкретно эти изделия) и, наконец, подложить в тех-то и тех-то цехах «взрывчатку». Операцию предписывалось провести точно в намеченный срок — в сентябре 1989 года.

Эти семеро не были вражескими лазутчиками. Они представляли совершенно секретное подразделение специального назначения «Вымпел», о котором в те времена помимо членов политбюро знали только три человека: начальник Управления "С" (нелегальная разведка КГБ), начальник Первого главного управления (внешняя разведка) и председатель КГБ СССР.

«Вымпел» был создан для проведения разведывательно-диверсионной работы в особый период (предвоенный) на территории стран-агрессоров и состоял из специалистов экстракласса, для которых практически не было неразрешимых задач. Рейд в Ставрополе должен был выявить недостатки в охране объектов особой государственной важности, наглядно показать «слабые звенья» в системе безопасности. (В США аналогичные задачи решала так называемая «Красная Команда»).