– Если ты, – побагровел Дегс, – если ты его не остановишь… значит, ты и хотел стравить нас! – его осенило, – Так это и есть твой план?! Чтобы мы передрались, а ты продолжал властвовать?

– Дегс, я знаю, у тебя сейчас под тогой маленькая такая кобура с маленьким таким револьверчиком, – охранная система, установленная перед дверью кабинета, показала.

– Надеюсь, ты понимаешь, я достану его только в случае твоей узурпации власти, как последнее средство от крайне опасной болезни, – почти по слогам выговорил бледный Дегс.

– А ты уверен, что не ошибешься с диагнозом?

Секретарь вошел поутру, встревоженный и явно не выспавшийся. У Кауфмана теперь новый секретарь, из «активного меньшинства». Пожилой человек. Когда-то был профессором университета, но потерял работу из-за того, что сказал на лекции, что сомневается в чудодейственных свойствах треножника в храме.

– Я проснулся среди ночи от того, что в коридоре кто-то ходит, шаги такие медленные, так можно ходить лишь в глубокой задумчивости, – секретарь начинает неуверенно, он сам еще не понял; предупреждает ли он об опасности или же признается в некоторой своей неадекватности, – шаги взад-вперед от витражного окна до дверей вашей спальни.

– И вы вышли в коридор? – Кауфман пытается помочь ему добраться в рассказе до главного.

– Там была женщина, высокая, в легкой такой полупрозрачной тунике.

«Кажется, он решил поделиться со мной своими эротическими видениями», – мелькнуло у Кауфмана.

– У нее на руках мускулы, как у арбалетчика или даже почти как у гоплита, – перестал смущаться секретарь, – черная грива волос. Мне даже показалось, что волосы были змеями, но я не уверен. И лицо. И глаза… глубокие, черные. Само выражение этих глаз.

Секретарь сбивается несколько:

– Я материалист, вы же знаете. Но говорю то, что видел. Ее лицо и глаза – всё было какое-то не из нашего мира.

Секретарь, ободренный тем, что президент ему верит и не считает его сумасшедшим:

– Мне показалось, что она очень усталая, точней, неприкаянная. И эта ее тоска. Конечно, мне было страшно. Очень страшно. Но такая ее тоска.

– Скажите, Герге, – Гарри Кауфман был серьезен, – а луны? Как вели себя наши луны?

– Как обычно, вроде бы, – промямлил секретарь. Ему, конечно же, было тогда не до лун.

– Они обе были отчетливее, чем обычно?

– Д-да, как будто.

– Я тоже просыпался сегодня ночью и видел – они отчетливее, чем обычно. Гораздо отчетливее, – говорит Кауфман, – и свет был необычно яркий.

– Действительно, яркий. – Теперь уже секретарь уверен, что луны были отчетливее и ярче, чем обычно.

– Следовательно, были полнолуния обеих лун, – развивает свой успех Кауфман.

– Получается так. Да, конечно, так.

– А Готер?

– Тоже был ярким.

Опять же, ночью у секретаря волосы встали дыбом, он трясся всем телом, вжавшись в нишу стены, когда, в шаге от него проходила та женщина и он, не то что не думал о Готере, но вряд ли даже помнил о его существовании. Но понимает сейчас: раз луны были яркими, то и Готер тоже.

– А если яркий, стало быть, полный, – продолжает Кауфман. – Вот всё и сходится.

– Что именно, господин президент?

– Всё, – простодушная невозмутимость Кауфмана. – Полнолуние обеих лун и полный, яркий Готер – в такую ночь и выходят привидения, что обитают в старинных замках, подобных нашему.

Если у них такие пласты сознания, то почему же их не использовать? Вслух же Гарри сказал:

– Так что ваше материалистическое миропонимание ничуть не пострадало, господин Герге. Мы имеем дело с фактами.

На всякий случай добавил:

– Для того чтобы появилось привидение достаточно полнолуния обеих лун, даже без Готера. Надо посмотреть историю нашего замка. Наверняка, здесь была какая-нибудь замурованная заживо жена. Или жена, умертвившая вернувшегося из похода мужа-рыцаря. Нет, вряд ли, во втором случае женщина, которую вы видели, дорогой мой Герге,

несла бы за волосы отрубленную мужскую голову. Вы не заметили, у нее в руках не было головы?

Секретарь оценил желание президента ободрить его в этой, все-таки неоднозначной ситуации. Но он готов был поклясться, что женщина не была бесплотной – тело обладало весом. И был запах парфюма, такой же примерно, как у жены президента – секретарь понял вдруг. Но он же ученый, все-таки! Он изучит всю литературу по привидениям.

Что же у нас происходит?! Это, когда Гарри уже остался один. Если Элла отключила генератор бодиимитации – она не имела права этого делать. Сейчас он доложит Коннору, пускай разбирается. А что, если генератор отключился сам? А она не заметила? Да и как тут заметишь, если нет системы оповещения при аварийном отключении. Конечно, когда конструировал бодиими, задыхался от собственной находчивости и гениальности, а вот насчет сигнализации при самоотключении не подумал. Надо срочно проверить системы у всех. И срочно придумать сигнализацию. Иначе эксперимент может на этом и закончится.