Сначала я вяло с ним разговаривала, мало отвечала. Потом кричала и выгоняла его. Однажды разбила вазу в закрывшуюся за ним дверь. В тот раз он открыл дверь и довольный заглянул снова в комнату. Потом я пыталась совсем игнорировать его. Потом опять кричала на него.

Но с каждым днем этот невозможный мужчина все больше и больше вытаскивал меня из моей раковины. Он был очень упрям в своей настойчивости растормошить меня.

Я стала ждать прихода Кристофа, как раньше. И если он вдруг не приходил, испытывала разочарование и тоску. И страх. А вдруг он больше не придет? Ну, что нашел он во мне такого, что все простил и хочет жениться на мне? Почему он так любит меня? За что? Ведь я обычная…не очень красивая и не очень умная… была бы умная, никогда бы не поступила так с ним. Обыкновенная…Ещё и лживая, и трусливая… Пресветлая Богиня, за что любит меня этот невозможный Мужчина?!

Пресветлая, пусть он всегда будет меня так любить… всегда- всегда, а я…я так его полюблю… так сильно…я сделаю его самым счастливым.

Через два месяца после свадьбы Джейсона и Элеоноры я вышла замуж за лера Кристофа Тубертона. Крис убедил меня, что я нужна ему такая, какая есть, со всеми достоинствами и недостатками. Я же пообещала себе, что научусь его любить, как он того заслуживает.

Я уже любила его. Не так, как Джейсона. По- другому. Это было робкое зародившееся в моей душе нежное чувство, которое я, наконец, выпустила из потайного уголка своего сердца и дала ему волю. И постепенно оно занимало в моем истерзанном сердце все больше и больше места, затягивая огромную дыру в нем.

Наша свадьба была роскошная и многочисленная, хотя я не хотела этого. Здесь Кристоф настоял. А я была необыкновенно красива в этот день и счастлива.

После свадьбы мы уехали в свадебное путешествие на север нашей империи. Там у Кристофа жил академический друг. Мы уехали ненадолго, ведь учебы в академии никто не отменял. Но мой муж уверил меня, что потом поможет мне со всем пропущенным мной материалом.

На Севере империи мой муж показал себя самым нежным, любящим и заботливым. Он в прямом смысле постоянно носил меня на руках. А я была счастлива просто потому, что доставляю ему столько счастья.

Это было самое прекрасное и счастливое время в моей жизни. В это время я сочинила стихи для своего мужа, которым он радовался, словно я подарила ему какую-то редкую ценность. Они были сырые, корявые, но шли из глубины моей души, и мне безумно захотелось, чтобы он узнал о них.

Тангрия. Военный госпиталь. Настоящее время. 3202.

Вот и еще один пазл из моего прошлого. Моя жизнь оказалась сложной мозаикой, состоящей из различных по материалу и размеру частиц, которые с трудом складывались в одну общую картину, в один рисунок. Слишком неоднозначным было мое прошлое.

Теперь понятно, как и почему я стала женой Кристофа Тубертона. Упрямый, настойчивый, любящий, нежный, честный, благородный Кристоф решил, что для счастья ему нужна только я. Несмотря ни на что. Несмотря на мою измену и предательство.

Мой муж. Что с ним случилось? Жив ли он? И мог ли он сдать меня в плен марилийцам?

Не мог. Я знала ответ на этот вопрос. Только не он. Он слишком любил меня. Больше всего на свете. И он всегда был слишком честным и благородным.

Я невольно заплакала. Но от тихой радости. Я радовалась, что вспомнила, наконец, Кристофа, вспомнила, почему вышла за него замуж. И я вспомнила, что я полюбила этого необыкновенного мужчину. Искренне, нежно и страстно. Не так, как Джейсона. Не до потери рассудка и себя самой. По- другому. Я восхищалась им, уважала и испытывала нежность. И действительно полюбила. И сейчас я стала волноваться за него. Что с ним произошло?

Я пыталась вспомнить еще что-нибудь о нем, о нас с ним, но воспоминания приходили непонятными кусочками и неохотно. И иногда совершенно пугали меня, до холодного пота.

Перед глазами вставало его лицо, со знакомыми резкими чертами лица, с коротко остриженными волосами, искаженное от боли и …ненависти? Его глаза смотрели на меня разочарованно и брезгливо. Но так не могло случиться. После того, что я вспомнила о нас, так не могло быть. Наверное, это он не на меня так смотрел, а на кого-то, кто его смертельно оскорбил. А я просто увидела его в этот момент и запомнила.

Светлые картинки нашей любви с Кристофом согревали меня в этой холодной белой больничной палате. Давали надежду на встречу. Я верила, что он жив. Иначе не могло быть.

Тангрия. Война. 3201 год.

Я старалась держаться подальше от Джейсона, но с тех пор, как Кристофа увезли в зарданский госпиталь, он часто оказывался рядом со мной помимо моей воли. С бесстрастным лицом он помогал мне забраться на Золотко, укрывал чем-то теплым, приносил мне тарелку супа. Иногда молча подхватывал еле идущую меня на руки и относил к месту ночевки, осторожно укладывал, укрывал и уходил. Я сразу засыпала. Границы приличий Джейсон не переходил. Лишь иногда сквозь сон мне казалось, что он утыкался лицом мне в шею и шептал: