Шрифт:
Я тоже долго не могла оправиться от горя, как и Кристоф с Джейсоном. А бедная лера Джинна Тубертон стала тенью прежней себя.
Кристоф же теперь стал старшим в роду, графом Тубертон, а я графиней Тубертон, как и моя свекровь.
Кристофа отправляли в столицу с секретным донесением. Перед отъездом он нашел меня. Я собирала вещи после похорон отца, чтобы вернуться за стены Зардана в свою группу «зеленые лучи».
— Лори, если получится так, что ты останешься одна, что мы все погибнем, беги на Север империи к Марону, у которого мы провели медовый месяц. Он переправит тебя к Райану МакЭнору, его отец лаэрд Севера империи Берингии. Он поможет тебе. Ты помнишь его.
— Но, Крис, с тобой ничего не случится. А твой Райан вызывает у меня жуткий страх.
— Лорианна, просто пообещай, что отправишься к нему. Он жестокий и суровый человек, но моей жене он не откажет в помощи. Он старший сын лаэрда клана оборотней и у него большая власть. Будь осторожна с ним, но обещай, что уедешь в Берингию.
— Обещаю, — вздохнула я, лишь бы он не волновался.
— Хорошо, — он крепко обнял меня, на минуту зарывшись лицом в волосы. — Девочка моя дорогая, как же я переживаю за тебя.
Я крепко обнимала его в ответ, уткнувшись в его грудь.
— Будь тоже осторожен, Крис. Пожалуйста.
— Я буду осторожен, родная. Ведь я хочу прожить долгую и счастливую жизнь рядом с тобой. И с нашими детьми.
— Я рожу тебе двух девочек и трех мальчиков, когда закончится война, — с улыбкой прошептала я. Слезы заполнили мои глаза.
— Нет уж, — тихо рассмеялся Крис, ласково вытирая слезы с моих щек. — Трех девочек и трех мальчиков.
— Договорились, — мягко согласилась я.
Он нежно поцеловал меня, а я подалась к нему, страстно отвечая на поцелуй.
— Скоро война закончится и мы будем счастливы, — прошептал мой муж. — Очень-очень, вот увидишь.
Тангрия. Настоящее время. Военный госпиталь. 3202 год.
Я приходила в себя после искусственного сна. Сегодня голова болела сильнее, чем обычно, просто раскалывалась. На глазные яблоки было такое сильное давление, что, казалось, они лопнули. Я открыла измученные глаза и тут же с разочарованием увидела холеное лицо атера Турновича, военного министра Марилии. Он сидел рядом с моей кроватью и вполголоса разговаривал с учёным Стоничем, которой стоял рядом.
Я не прислушивалась к их разговору — передо мной до сих пор стояли лица из прошлого: Джейсон, Кристоф, мама, отец, Джессика, Мэрини…
Мэрини. Бедная Мэрини. Я вдруг вспомнила, как она погибла. Вспомнила не во сне, а сейчас. Прямо сейчас. Наяву.
Моя нежная скромная подруга. Мы с ней были в одной группе магов земли, когда выходили на поле боя, чтобы восстанавливать земляные валы и укреплять вновь и вновь стены фортов, подбитые артиллерийскими снарядами. Она погибла на поле боя, когда с остальными магами земли восстанавливала земляные валы. Мы вместе с ней упали в огромную воронку, но меня тогда спас Крис, а ее не смогли спасти. Когда ее откопали и достали, она была уже…
— Лера Тубертон, вы слышите меня? — услышала я раздраженный вопрос военного министра. — Лера Тубертон?
— Да-да, я слышу вас, атер, — глухо ответила я, смотря перед собой невидящим взглядом. Мэрини умерла, как и многие молодые парни и девчонки, у которых была ещё вся жизнь впереди. Как же так? Это так несправедливо.
— Лера Тубертон, я спрашиваю вас: вы вспомнили что-нибудь об артефакте подчинения, — военный министр повысил голос — видимо, я не сразу реагировала на его вопросы.
Я устало и раздраженно посмотрела на этого важного человека. И в который раз поразилась благородной внешности этого высшего аристократа Марилии, с безукоризненно выбритым лицом, с идеально уложенными волосами и безупречно сидящей военной форме.
— Как могут люди с такой внешностью, как у вас, принимать грязные и несправедливые решения о смерти тысяч невинных людей? — спросила я его.
— Вы снова за свое?! — холодно поинтересовался атер Турнович, поморщившись от моих слов. — Снова задаете свои никому ненужные вопросы? Вы словно зудящий над ухом комар.
— Почему ненужные? — возразила я тихо. — Так странно, когда смотришь на такого, как вы, и ожидаешь, что он должен быть благородным, добрым, мужественным, справедливым, а на деле оказывается… — я осеклась.
— Что оказывается на деле? — военный министр внимательно смотрел на меня своими вечно холодными глазами, и я очень удивилась, что он спросил. Ученый Стонич стоял рядом, очень бледный и взволнованный, и почему-то моргал одним глазом. Лицо у него было очень сердитое и встревоженное.