Ледяное озеро.

«Я знаю его, но… где оно?»

Я почувствовала нарастающую панику, потому что ничего не понимала. Словно через толстый слой ваты услышала сверху, очень-очень далеко от меня, чужие завывания:

— Очухивайся, скотина! Неужели сдохла?!

Топот тяжелых ботинок рядом и сразу невыносимая острая боль где-то под ребрами, которая насильно заставляла выходить из странного болезненного сна, снова почти мгновенно овладевающего мной.

— Капитан нас пристрелит, если снова вернемся без его любимой игрушки! — услышала истеричное завывание над собой. — Чтоб ты действительно сдохла, тангрийская тварь!

«Больно и холодно», — остро и невыносимо запульсировало в голове.

— Наверное, сегодня не встанет, — услышала другой разочарованный мужской голос.

И опять неожиданная боль все там же.

«Что это? Меня пинают?» — мелькнула вполне осознанная мысль.

Я испытала почему-то шок. Попыталась ухватиться за эту шокирующую мысль, но она была ленивой и ускользающей, и я перестала бороться. Хотела уснуть, но мне не дали.

— Очухивайся, тварь! — кто-то грубо вскинул меня.

За шкирку? За волосы? Сломанной куклой я повисла в чьей-то руке.

«Сломанной куклой?! Кто я?! Что происходит?!» — паническая мысль.

Грубо и с каким-то остервенением меня затрясли, голова безостановочно замоталась из стороны в сторону, я поняла, что теряю сознание, — сопротивляться сил совсем не было.

«Как же хорошо. Так лучше», — мелькнула последняя мысль, и темнота поглотила разум.

Будто со стороны я увидела тесную, маленькую, серую, каменную комнату без окон с узкой железной кроватью. Она сиротливо освещалась только одной лампочкой, свисающей с потолка. В комнатке находились двое мужчин, которые заполнили собой почти ее половину. Один здоровый с толстой шеей и огромной головой, второй невысокий и худой. Оба в одинаковой одежде. В военной форме?

Здоровяк держал в огромной руке за волосы или за шерсть что-то бесформенное, грязное и окровавленное. Кого? Человека? Животное?

Я с недоумением смотрела на этих троих и ничего не понимала.

«Кто они? И почему теперь я вижу так отчетливо? Почему они не видят меня? И почему нет боли и холода? Я проснулась?» — бесконечные вопросы хаотично возникали и пугали меня.

— Твою мать! Как воняет от неё! — выругался тот, который был здоровый и с огромной косматой головой. — Похоже, что сегодня она тоже в невменяемом состоянии. Не могу понять, очухалась или прикидывается, тварь. Глаза залеплены, дыхания нет, — он наклонился к бесформенному тюку, который держал в руке, и как будто прислушался к чему-то, потом резко отшатнулся и раздраженно и зло добавил: — Фу, воняет! Который день уже в таком состоянии, демоны ее дери! Капитан будет недоволен, — тяжело вздохнул. — Может, померла? — вдруг обеспокоенно и нервно спросил второго мужчину.

— Очень будет недоволен, но, с другой стороны, капитан знатно развлекся с ней, — хмыкнул второй мужчина, который был невысокого роста с хитрым лицом хорька. — Так сказать, со всей силой «широкой» души.

Оба загоготали грубо и надолго. Я продолжала с недоумением сверху их рассматривать.

— Да и нам не давал скучать, — и снова взрыв хохота. — Кто бы поверил, что это тело, — и тело потрясли, — было когда-то хорошенькой девицей. Целой лерой, чтоб ее демоны забрали!

Здоровяк тряс тело, а меня вдруг затопила невыносимая боль. Я снова никого и ничего не видела, стало дико холодно, и вдруг отчетливо, на какую-то долю секунды, я поняла, что вернулась в свое тело. То тело, которое было в руке здоровяка и которое он тряс, вонючее, окровавленное и бесформенное, — это мое тело. Ужас и паника охватили меня, но ненадолго — безразличие и апатия, желание заснуть навсегда неотвратимо засасывали в вязкое холодное черное болото.

Но двое мужчин не давали мне отключиться.

«Оставьте меня! Хочу спать! Оставьте!» — еле-еле пульсировало в тяжёлой голове.

Чужое несвежее дыхание ощутила лениво и безразлично, голова запрокинулась, а грубые пальцы попытались разлепить веки, но безуспешно.

«Что происходит?»

— Глаза заплыли. Можно было бы по ним понять, а так демоны ее знает, — разочарованно и брезгливо протянул голос здоровяка. — И дыхания не чувствую. Может, ты посмотришь, померла или нет? — нервно спросил другого.

— Не, не хочу — сильно воняет от нее, а я брезгливый, вот если бы она была как раньше, — второй мечтательно цокнул. — Эх, жаль, что недолго развлекались с ней. Ну, так и скажем капитану, что сегодня допрос тоже не получится, пусть развлекается с другими пленными, — второй мужской голос, мелодичный и невозмутимый, принадлежащий мужчине с лицом хорька, уже достаточно четко пробился в разум. — Их у него предостаточно, — и весело хмыкнул.

— Чего он привязался к этой шлюхе? — с отвращением произнес первый грубый голос.

«Шлюха, — лениво мелькнуло в сознании. — Я — шлюха?»

Тонкая, не оформившаяся мысль опять ускользнула — меня потрясли за шкирку.

— Она вообще как куль с собачьим дерьмом, похоже, он сломал ей все, что мог. Смотри! — грубо встряхнули. — Давно пора ее в общую яму ко всем лучам, — услышала странные слова.

— Руки, ноги висят, — невозмутимо произнес второй мелодичный голос. — А она рассказала то, что надо капитану? — лениво и безразлично поинтересовался он.

— А демоны его знает, — ответил грубый голос здоровяка, — мы — маленькие люди. Наше дело — привести на допрос и отвести с допроса, иногда поучаствовать в ролевых играх, — на последних словах он грубо хохотнул. — Ладно, сегодня с нее толку не будет, а к вечеру подохнет, наверное. Живучая оказалась тварь. Все лучи уже сдохли, а эта все за жизнь цепляется.