Поначалу он немного смущал меня, когда я спрыгивала со своей лошади и попадала ему в объятия, или когда он помогал мне садиться на лошадь. Но он постоянно говорил «маленькая Лори», не позволяя себе ничего лишнего, и я расслабилась. В конце концов, он был для меня всегда как старший брат.

Мы скакали с ним наперегонки по лесу, посидели немного у Ледяного озера, погуляли пешком по знакомым с детства тропинкам. На знакомой поляне он собрал мне очаровательный букет и с нежной улыбкой подарил. Потом проводил меня домой и я пригласила его на чай.

Мы сидели в малой гостиной и пили чай с пирожными, родители оставили нас посекретничать, как они сказали. Я любовалась букетом, который уже поставила в вазу. В Марилии была совсем другая природа и другие цветы. Тоже очень красивые, но другие. Они были яркие, сочных ярких оттенков, цветы же нашего леса были нежные и хрупкие, и гораздо бледней.

И тут Кристоф, поймав мой ностальгирующий взгляд, тихо и серьезно произнес, внимательно смотря в мои глаза:

— Ты должна знать, Лори, что тогда, четыре года назад, мы все очень перепугались за тебя. Джейсон разговаривал со мной перед тем походом к озеру, но тогда он не мог и предположить, что ты настолько расстроишься.

Я слегка отвернулась и не смотрела на Кристофа, но и не прерывала его, потому что понимала, что рано или поздно мы должны поговорить о произошедшем. До этого, на прогулке, мы не затрагивали эту тему. Видимо, Кристоф решил, что время пришло, что лучше рано, чем поздно расставить все точки.

— Я не расстроилась тогда, Кристоф, — тихо ответила я. — Он просто разбил мне сердце. Все детство и юность мы мечтали пожениться, а когда мечта стала сбываться, когда родители, наконец, пошли нам навстречу и решили, что мы уже повзрослели, Джейс просто растоптал нашу мечту.

На некоторое время наступило молчание. Я тихо пила чай, аппетит пропал. Пирожных уже не хотелось.

— Твоя реакция была ужасна и непредсказуема для Джейсона, — проникновенно и тихо проговорил Кристоф. — Он был потрясен и разбит. Когда ты заболела, он очень сильно переживал, мы все переживали, но Джейсон приходил каждый день к вам домой, хоть твой отец и прогонял его. И потом все эти четыре года он писал тебе, но твой отец сказал, что ты не читала ни одного его письма. Ты до сих пор не хочешь его знать, Лори?

Я смотрела в свою чашку и молчала.

— Лори? Ты поговоришь с Джейсоном? — упрямо спросил Кристоф

— Зачем, Кристоф? Прошло четыре года. О чем мы должны поговорить?

— Все эти годы Джейсон ждал твоего возвращения, чтобы объясниться. Он очень скучал. Если бы у нас был кто-нибудь из родственников в Марилии, он давно бы уже нашел тебя там, но все эти годы ему не давали разрешение на въезд. Он несколько раз подавал заявление летом в посольство Марилии у нас в столице и раз за разом получал отказ.

— Я не знала этого — отец мне не рассказал. Но что это меняет?

Кристоф выразительно изогнул бровь, скептически скривившись.

— Точно ничего не меняет?

— Мы объяснились тогда у озера четыре года назад, — твердо сказала я. — Ничего нового он мне не скажет, а я не хочу возвращаться в прошлое.

— Но ты собираешься вообще с ним разговаривать? Вас связывают столько лет дружбы.

Я не смотрела на Кристофа, серьезно задумавшись. Любила ли я до сих пор Джейсона? Или все перегорело во мне за эти годы?

Все эти годы я старалась не думать о нем. Забыть его. Но кого я обманываю? Разве я его разлюбила? Забыла? Нет, нет, и нет. Когда я думала, что тот всадник это не Кристоф, а Джейсон, ведь у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди от волнения. А почему у нас ничего не получилось с Миром? Потому что я все время сравнивала его с Джейсоном, все время думала о Джейсоне. И в итоге поняла, что я Мира не могу полюбить.

В душе были смятение и разлад — теперь я вернулась домой и рано или поздно я все равно встречусь с ним.

— Наверное, Кристоф, нам нужно будет с ним встретиться, только мы не будем говорить о событиях четырехлетней давности.

— Но..

— Пожалуйста, — перебила я его, — передай ему, если он хочет общаться со мной, то о нашей несостоявшейся помолвке и обо всем, что ей предшествовало, пусть никогда не вспоминает и не упоминает, — тихо, но твердо произнесла я, теперь уже в упор глядя на Кристофа. — Как будто ничего и никогда не было.

Он с некоторым удивлением смотрел на меня.

— Ты очень изменилась, Лори. И не только внешне. Стала жестче, увереннее, не такая мягкая и добрая, как раньше.