Дарина подошла, держа перед собой поднос:

– Отчего печалишься, княже? – заглянула она Владе в лицо, протягивая кубок. – Неужто страшишься меня? Али не сказали тебе, что ведома мне тайна твоя? Сколь уж с той поры прошло, как сосватали? Никому не открылась я, а теперь и подавно молчать стану.

Влада взяла кубок, отпила глоток и, подойдя к ложу, присела на край.

– И какая тебе в том выгода? За меня пойти, тайну сохранить… Отвечай, да ничего не утаивай.

– Ничего не укрою, всё скажу, – поклонилась Дарина. – Ведомо тебе, что вина за мной немалая есть? Кто беспутницу в жены возьмёт? Да и тебе нелегко жену добрую сыскать, аки сама девица. Вот и решили мой дядюшка с твоим батюшкой сей союз создать: престолы муромский и рязанский укрепить, тебя защитить, да вину мою сокрыть. Дядюшке не к чему поношенье и срам. Его всё хвори изводят. Того гляди духи призовут. Не желаю, чтобы из-за меня он тревогой маялся. Но как срок его придёт, ты стол муромский примешь. А я слово дала – князю, мужу моему, тебе значится, быть послушной во всём.

– Покорной, стало быть, сказываешься? Что велю, то и сделаешь?

– Так и есть. Чем в позоре жить сосланной, лучше я при тебе в терему останусь. Быть обузой тебе не желаю. Если надобно что – подсоблю.

– Сын твой где?

– В деревеньке, под присмотром у дядюшки. Без его на то дозволения, в Рязани он не появится. Не со мной об том будешь сговариваться, с князем муромским. Я приму любое ваше изволение. Только вот…

– Тревожит что? Сказывай.

– Послухов нам под двери черниговских поставили. Боязно мне, что подлог раскроется.

Влада посмотрела на Дарину. Та готова была вот-вот расплакаться.

– В углу под лавкой кубок стоит. Плеснёшь чуток, авось хватит им.

Разговаривая с Дариной, Влада по глотку отпивала из кубка мёд.

Как-то вдруг образ княгини поплыл. Почудилось, будто лицо её исказила усмешка. Опочивальня перед глазами заплясала, тёмные оконца закружилась в мрачном хороводе и откуда-то издалека, проваливаясь в черноту, Влада услышала голос:

– Спи, муженёк!..

…С трудом разлепив глаза, Владелина проснулась и огляделась. Она лежала на ложе в своих покоях. Голова гудела будто после увесистого удара мощной булавы воеводы в нешуточном бою. Тело ныло. Старые рубцы на груди и спине саднили. Во рту пересохло. Поднявшись, она добрела до лохани и ополоснула лицо студёной водой. И как оказалась в своих покоях?

Налив квасу, сделала глоток, другой, третий. В голове немного прояснилось.

Свадьба! Вчера князь Владислав женился княжеской племяннице Дарине. Шумное застолье, ещё более шумные проводы в опочивальню… Владелину бросило в жар. Она вспомнила, как они зашли в покои Дарины, как молодая княгиня поднесла кубок мёда, и… Дальше темнота. Что было в том меду? Сонное зелье? Тогда отчего она проснулась не в её покоях, а в своих?

Внутри забурлило. Страх окутал и сковал тело. Мысли, что её тайна раскрыта, словно кнут обжигали и заставляли кровоточить давно зажившие раны.

Если кто и мог поведать, что произошло, так только она, Дарина.

Широкими шагами Владелина шла к палатам княгини. От осуждающих взглядов горело лицо. За спиной то и дело раздавался шёпот, а то и вовсе не страшась обсуждали в голос. Подходя к покоям, Владелина уже знала, что произошло: молодой князь оказался силы не дюжей, на ночные утехи несдержан, княгиню не пощадил, снасильничал. Но больше всего бояр и послов волновало не то, сможет ли княгиня выйти к обеденной трапезе, а то, что брак состоялся.

Увидав князя, мамки и няньки взвизгнули, и разбежались в разные стороны, поспешив поскорее забиться в самые дальние и тёмные щели терема. Остановившись на миг, Владелина шумно выдохнула и, распахнув дверь, вошла.

– Ты пошто мне травы сонной в питье подмешала? – зашипела она, едва за спиной раздался стук.

Дарина, словно ничего и не случилось, сидела у окошка.

– Об чём ты, князюшка! Притомился видать, вот и не помнишь чего было. Мёд-то боярин твой подал. С него и спрос.

Владу будто водою ледяной окатили. Она и не помнила откуда поднос взялся.

– А кровищи нашто налила? Полтерема ведает, что ты нечиста.

– Тех, кому об том знамо было, посередь свадебного посольства нет. Да и послухи, и матроны муромские да рязанские подтвердят, что князь меня в жены непорченой взял. А ещё снасильничал, – тяжело вздохнула Дарина. – Пойдёт теперича молва по округе.

– У тебя на челе твоя чистота сажей начертана. В брехню эту разве что челядь поверит, да и то во хмелю.

– Ой, муженёк, не спеши понапрасну гневиться и бранью терем сотрясать. Нешто пойдёшь на торжище жалобиться? Нам-то надобно, чтобы в Чернигове поверили, будто в жены ты меня честной взял. Об остальном им знать не должно. А, что кровищи много оказалось, так то рука дрогнула, вот и налили лишнего.

Влада тяжело выдохнула и села на скамью.

– Об том думай, чего с тобой будет, когда в Чернигове прознают, про престол Рязанский незаконно занятый тобой, – из угла выбралась Сида, проковыляла до стола и, схватив чарку, жадно глотнула.