Кстати, я без дела не сидела. Я придумала себе трехликого кровожадного божка и возвела в его честь алтарь. Мне так понравился творческий процесс, что я совсем забыла о времени. Алтарь был потрясающим: статуи обнаженных девиц держали чаши заполненные молоком, на их головах венки из сцепленных между собой игл и булавок, всюду кресты в виде змей, на стенах нарисованы орлиные головы с разинутыми зубастыми клювами, и самое впечатляющее – три чучела обезьян. Их я отыскала в редко посещаемой части резиденции, куда складывалось всякое старье и ненужные вещи.

Чучела оказались обветшалыми, местами полысевшие – мне просто повезло, что они никогда не были живыми. Представить только, как три озверевшие обезьяны гоняются за нами – ужас!

Эти чучела я разукрасила так, что они стали напоминать лилипутов – индейцев. При этом я нашла фосфорицирующий лак и теперь их глаза и зубы в темноте могли светиться. Этим лаком я вдобавок написала три имени трехликого божка, нарисовала с полдюжины рун, а на полу пентаграмму, изображающую волны, листья и звезды с четырьмя ничего не значащими буквами.

– Лануф, ты кому собираешься молиться? – внезапно за спиной раздался женский голос.

Я вздрогнула и оглянулась. За спиной стояла Аната. На ней было черное до пола платье, на лбу нарисована трехпалая синяя рука, а в волосы вплетены разноцветные длинные ленты.

Я приложила палец к губам, прося подружку говорить потише. Аната кивнула и настороженно посмотрела по сторонам, пообещав:

– Я никому ни слова, честно.

– Это Трок, – я указала на крайнее чучело, – одно из трех лиц могущественного Бога. Я прошу его помочь нам и, кстати, Аната, не знаешь, где раздобыть изюм?

– Это так сушеный виноград называют?

– Кажется, – усомнилась я, и указала на всех трех обезьян, – они его очень любят.

– Стой, стой! Я, кажется, знаю этих двоих, – эмоционально произнесла Аната. – Это Брога, а это Крум. Так?

И прикрыла свой рот рукой, чтобы не рассмеяться.

Я кивнула. Мне и самой было смешно. Я надеялась, что забытые колдуны не знают глупый детский стишок, в котором три тролля едят изюм.

Как-то Тролли: Трок, Брога и Крум

Сладкий кушали изюм.

Но случайно съели Трок.

Случился заворот кишок.

Крум зевнул и слопал Брога.

Замучала его потом изжога.

Так получилось – хитрый Крум

Один остался есть изюм.

– А ты кому поклоняешься? – спросила я.

– О… – Аната закатила глаза, – я все время забываю, как его зовут. У него привычка каждый день менять имена. У вас в библиотеке случайно нет религиозной литературы?

– Думаю, есть. Могу проводить.

– Я буду так рада! Мне бы хотелось узнать подробнее об этом Боге. Если ему прочесть одну сильную молитву, то у врагов случается потеря памяти, отсыхание рук и что-то там с функцией воспроизводства.

Аната украдкой подмигнула мне, мол, вранье все это – чистой воды вранье! А мне что? Я делала вид, что ей верю.

– Ну, у меня кажется все, – сказала я, глядя на дело рук своих. – Итак, в час Лисицы – обращаюсь к Круму. Он самый хитрый. Да, вспомнила! Нужны свечи, вот как раз к молитве я их и достану. Аната, напомни мне, пожалуйста, за ужином, что час Лисицы в девять часов вечера.

– Хорошо, а это по какому календарю?

– Точно не помню. Может по старо-Марсианскому.

Потом я попятилась к выходу, а Аната последовала за мной. У самой двери я остановилась и, знаками попросив подружку оставаться на месте, стала осторожно вдоль стены подходить к закрытому темной занавеской зеркалу. Оно располагалось как раз напротив алтаря. Помедлив, я потянула за шнурок и занавески разъехались в стороны. Пусть теперь колдуны полюбуются на мое произведение!

После этого крадучись, я направилась к выходу. Я была уверена, что увидеть меня через зеркало колдунам было невозможно.

Закрыв за собой дверь, мы прыснули со смеха.

– Лануф…

– Тише, тише… – шептала я, зажимая себе рот. – Нам нельзя смеяться.

– Да, да я уже не смеюсь.

Но мы еще долго хихикали.

– А Брогу ты когда будешь возносить хвалу? – подзуживала Аната. – В час Обезьяны?

– Что ты! – картинно завозмущалась я. – Он же из них самый веселый. Сколько сейчас времени?

–Шесть вечера.

– Ну вот, а я-то думаю, что у меня настроение такое веселое. С семнадцати двадцати до восемнадцати двадцати его время. Время Желтого Хохотая!

– А… – многозначительно произнесла Аната. – Но тебе бы прикид сменить.

– Я об этом уже думаю. Кстати, библиотека здесь. Ты не передумала?

– Нет. Только давай вместе зайдем, вдруг там забыли зеркала убрать или еще чего не спрятали.

Под «…еще чего не спрятали» Аната подразумевала все возможные отражающие предметы. Хоть она и любила всюду разглядывать свое прекрасное личико, но после утренних событий у нее интерес к прекрасному пошел на убыль.