– Это плохо.

– Теперь уж и не знаю…– Кирил поднялся.

– Пойду....Днем все равно они побоятся вернуться.

– Кто? – спросила Мия.

– Кто…– Кирил хотел сказать "трусы" но подумала, что у них и так вышел какой-то сумасшедший разговор, поэтому покривил душой.

– Кто? Кто? Не трусы же…

– Почему нет. – невинно поинтересовалась Мия.

– В смысле – переспросил Карась.

–;Раз они ушли. Должны когда-нибудь вернуться.

– Ты сейчас по серьезке?

– Мне 12 лет. Мне можно серьезно. – ответила Мия.

Медленно оплывающий невыспавшийся мозг Карася спас салатовый "козлик" с брезентовым верхом и надсадным громким двигателем. Он въехал на площадку перед крыльцом, обернулся один раз вокруг статуи и остановился прямо перед Карасем и Мией. Из машины выскользнул человек в армейском камуфляже и белой рубашке с рябым коровьим галстуком.

– Кирил Андреевич.

– Карась – Карась молча осмотрел протянутую бело-розовую руку.

– Ты что это, сявка…Помни с кем толкуешь. Какой я тебе, Кирил Андреевич.

Человек в камуфляже не смутился, лишь бережно спрятал руку в карман. Как хрусталь бархоткой окутал.

– А я вас знаю. – сказала Мия. – Вы Шершавкин?

– Все так.

– Иди. Зови батьку – сказал Карась Мие. – Вместе с Шершавкиным поедете.

– Вам в город?

– Мы в геологоразведку.

– Гут. Через полчаса махнем.

– Вы очень полезный человек. – сказала Мия. – Вор знай свое место…Кандидат. Самое то, чтобы колбасу заворачивать.

Карась громыхнул особым кастрюльным смехом. Обидным и злым.

– Иди, иди. – подтолкнул он рукой Мию. – Буди батьку.

Мия побежала к Егору, а Шершавкин обойдя полукругом Карася в тулупе, побежал к Барселонову. Тот сидел в кабинете, по-утреннему расшпиленный, но всегда деловитый. Шершавкин приоткрыл дверь и выскользнул из коридора в кабинет.

– Виктор Степанович. На секундочку.

– Заходи. – махнул рукой Барселонов. – Стул цепляй.

Шершавкин взял у стены стул и поставил его напротив стола Барселонова.

– Слышал, что у нас было? – спросил Барселонов.

– Нет.

– Бабу гипсовую видел?

– Конечно.

– Трусы у нее пропали. Прикинь.

– Кошмар. – делано восхитился Шершавкин. – Ищете.

– Черт его знает. А надо?

– Для порядка, обязательно. – ответил Шершавкин. – Виктор Степанович…Мне на недельку в Медвежий Бор. Вот так.

– Что такое?

– Бабка померла. Квартиру надо оформить пока сеструха не перехватила.

– Вот ты…Когда наешься…Все мало…

– Так ведь моя бабка.

– И сеструхина.

– Но и моя. Как так. За ради памяти должен расстараться....Виктор Степанович.

Шершавкин сделал жалостливые глаза.

– Убери их к лешему. – увидев это Барселонов замахал руками. – Неделя?

– Никак больше.... – клятвенно прижал к груди Шершавкин. – У нас избирательная гонка. Сами знаете.

– Знаю. – Барселонов открыл выдвижной ящик стола и бросил на стол бумажную трубочку.

– Читай. Хочу знать, что думаешь.

Шершавкин развернул маляву, пробежал взглядом, аккуратно вернул ее на стол. После этого Шершавкин сложил руки и положил их на сжатые крепко колени.

– Виктор Степанович....

– Ну…

– Решать, конечно, вам....

Барселонов раздраженно стукнул по столу.

– Да не телячь, ты....

– Слон достаточно нужный человек, чтобы его уважить. – осторожно заметил Шершавкин и заторопился, чтобы забросать словами, как камнями, чтобы не осталось у Барселонова ни сил, ни желания что-то возразить.

– Как здорово все у нас проворачивается, Виктор Степанович. Если изберусь. В Москву пролезем, будь она не ладна… Зачем нам со Слоном раскардаш и палево.

– Палево.. Ты феню не трогай, комсомольский.

Шершавкин сделал вид что держит в руках что-то тяжелое и с бережением поставил это на стол.

– Все. Видите поставил…

Замолчали. Барселонов спрятал фабульную бумажку в ящик.

– Я тебе зачем это сказал. – Барселонов закинул локти на стол. – Ты, Шершавкин, пока гешефт свой знаешь, кремень, не отрицаю.

– У нас выгода общая, Виктор Степанович.

– Потому и делюсь с тобой.

Лицо Шершавкина стало твердым и серым как у преподавателя информатики в областном вузе.