Сейчас оба, и она, и Брайен, при виде Джима и Энджи поднялись из-за стола. Геронда и Энджи обнялись. Брайен тоже обнял Джима — сердечно, но неуклюже, ведь на обоих были кольчуги с их гербами. Затем он расцеловал Джима в обе щеки.

Джим уже вполне смирился с обычаем мужчин четырнадцатого века целоваться при встречах. Он освоил этот способ приветствия с разумным изяществом и иногда при необходимости сам прибегал к нему. К счастью, на сей раз Брайен был чисто выбрит, возможно потому, что приехал с Герондой.

— Великолепные новости, Джеймс! — с воодушевлением вскричал Брайен. — Великолепные! Ты, оказывается, будешь с нами все Рождество… Но у меня есть для тебя и другие, более интересные новости. Давай сядем и поговорим. Я только что дал твоему управляющему и оруженосцу несколько советов, как подготовить тех, кто отправляется с тобой к графу, а также тех, кто останется охранять замок в твое отсутствие.

Джим взглянул на управляющего Джона, высокого грузного мужчину лет сорока пяти, гордившегося тем, что ему удалось сохранить большую часть передних зубов. Рядом с ним стоял Теолаф, человек с суровым темным лицом, бывший начальник стражи Джима, а ныне его оруженосец. Оба стояли у того конца стола, где сидел Брайен.

— Ну, теперь вы оба можете идти, — обернулся к ним Брайен. — Сэр Джеймс или леди Анджела укажут вам, что сделать. Мы же поговорим. Садитесь, все садитесь.

Каролинус не нуждался в приглашении. Он сидел за столом с момента, как появился. Энджи оставалась на ногах, как и Геронда.

— Мне надо наверх, — обратилась к подруге Энджи, — Поднимемся вместе, Геронда. Я хочу поговорить с тобой. Они удалились.

— Между прочим, — Брайен всех оглядел, — Геронда знает, о чем я буду говорить. Во всяком случае, я хотел бы услышать, как вы попали в осаду; и еще я должен рассказать о новостях… Великолепных новостях, Джеймс… По зрелом размышлении, с них, видимо, и следует начать.

С тяжелым чувством Джим опустился на стул с обивкой и высокой спинкой, из тех, которыми гордился Большой зал в Маленконтри. По удобству эта мебель приближалась к стульям двадцатого века настолько, насколько Джим и Энджи могли себе позволить подобное в это время и в этом месте.

— Человек, наполни кубок своего лорда! — рявкнул Брайен. — Клянусь святым Ивом, будь ты моим слугой, ты бы у меня побегал. Можешь в этом не сомневаться.

Слуга, молодой человек с большим улыбчивым ртом, выглядел необычно трезвым и уже приготовился наполнить кубок Джима. Несмотря на леность, в которой Брайен только что обвинил слугу, Джим подозревал, что его ничуть не обескуражила угроза, прозвучавшая в голосе рыцаря. Слуга знал — так же хорошо, как и сам Джим, — что это лишь проявление желания защитить Джима. Брайен частенько обходился с Джимом как с несмышленышем по понятиям средневекового общества.

— Что ж, — сказал Брайен, когда слуга удалился вслед за Теолафом и Джоном, — теперь здесь только ты, я и Каролинус… А где же Каролинус?

Джим огляделся. Каролинус исчез.

— Должно быть, что-то случилось, — дипломатично заметил Джим. Но подумал, что Каролинус и не собирался оставаться.

— Пей! Все в порядке, Джеймс. Выпей кубок доброго старого вина. Ты будешь удивлен и обрадован тем, что я тебе скажу, Мне следовало бы самому приехать и просить тебя, даже умолять ехать с нами в любом случае, еще до того, как Каролинус нашел нас и сказал, что ты все же будешь. Неужели потому, что ты раньше нас узнал о принце?

— О принце? — удивился Джим. — Нет.

— Боже, ведь он тоже будет на празднике у графа. Приедет Джон Чендос и много других достойных рыцарей, которых в ином месте не встретишь. Ты поражен?

Джим кивнул. Из уважения к Брайену он даже издал несколько междометий, которые должны были свидетельствовать о его удивлении.

— И Жиль де Мер там будет, возможно, я уже сказал это тебе. Он хотел приехать! — продолжал Брайен. — Помнишь, я обещал ему поединок на копьях, чтобы научить его двум-трем трюкам в единоборстве? Я с огорчением узнал, что в этом году рождественский турнир у графа, возможно, не состоится. Граф — я сам слышал — беспокоился о предстоящих издержках.

— О? — удивился Джим. Он полагал, что рыцарский турнир был неотъемлемой частью рождественских собраний у графа.

— Да, — подтвердил Брайен. — Двор замка тесен для приличного разгона всадника с копьем наперевес, не говоря уже о шатрах и прочем, чего потребуется очень много. Поэтому придется обойтись пространством вне замка, но ты же знаешь окрестных крестьян… у них ничего не допросишься. А они должны все подготовить, работать в дни праздника, надо убрать снег и расчистить как следует площадку для турнира. Однако, если они будут этим заниматься, придется им платить, когда-то в старину богатым это удавалось… а теперь, ты понимаешь, Джеймс, они почти вольные люди.

— Да, — подтвердил Джим. Его собственные арендаторы не преминули напомнить ему об этом, вежливо и услужливо — как все вместе, так и поодиночке.

— Мне кажется, — продолжал Брайен, — что эти свободные люди — ведь они, как и гости, по крови все англичане — с нетерпением ждут турнира. Поэтому они предложили помочь совершенно добровольно. Конечно, их все же надо прилично кормить и поить, придется давать им всякие поблажки, а еще отвести им места перед другими простолюдинами, которые придут поглазеть на турнир.