Да, Иисус у Иоанна имеет Божественное происхождение. Иисус у Иоанна – это воплотившийся, материализовавшийся Божественный Логос, то есть – Мысль Бога, Замысел Бога, Слово Бога (все эти значения имеет греческое слово «логос»). Однако для материализации Логоса, для его воплощения, Иоанну не требуется никаких сказочных Рождественских историй, напрочь отсутствующих в его Евангелии.

Иоанн уверен, что Богу не требуется создавать никаких «чрезвычайных комбинаций», для того, чтобы воплотить Свой Замысел, ибо вся земля, и все, что наполняет ее, это уже и есть воплощение, материализация Божественного замысла, и все необходимые «механизмы» и «комбинации» для этого уже созданы. Более того, у Иоанна во всем его Евангелии рефреном звучит мысль о том, что не только Иисус, но и каждый человек так же является воплощением Божественного Замысла, Божественного Логоса.

Собственно, чему тут удивляться – это вполне логически вытекает из признания человека творением Бога, поскольку любое творение всегда является ничем иным, как именно воплощением замысла – логоса, – своего творца!

Надо сказать, что и в Евангелиях у «синоптиков» неявным образом проходит такая же мысль, скажем, в речениях Иисуса о его чудотворениях. В этих своих речениях Иисус никогда не говорит о своих способностях, как о неких «эксклюзивных» проявлениях, присущих ему в связи с его «эксклюзивным Божественным происхождением и статусом». Напротив – каждый раз он в таких случаях говорит о том, что каждому человеку вполне по силам любые «чудотворения», достаточно лишь не сомневаться в достижимости результата!

Сам Иисус не сомневался в достижимости результата потому, что он не сомневался в своем единении с Богом. Для Иисуса Бог был Авва (или Абба), что означает даже не «отец», а по-детски близкое и родное «папочка» – тот, который никогда не подведет, на кого всегда можно положиться. И если Иисус предлагал людям иметь такую же уверенность относительно возможности «чудотворений», какую имел сам, значит, он подразумевал, что у всех имеется и та же самая основа, тот же самый фундамент для этой уверенности, а именно – той же степени единение с Богом Отцом, с Богом-Папочкой!

И это априорное единение с Богом, к осознанию и принятию которого Иисус призывал людей, было в возвещении Иисуса отнюдь не только основным ингредиентом его «рецепта чудотворений», – в нем, собственно, заключалась вообще вся суть его учения, которое он называл Радостной Вестью, или по-гречески – Евангелием…

Но, не будем пока вдаваться в подробные рассуждения о подлинной сути возвещения Иисуса, о сути его Евангелия, чему посвящена отдельная глава этой книги. Сейчас лишь отметим еще раз, что представления Иисуса о его родстве с Богом, совершенно не эксклюзивны, то есть – не ис-ключающие кого бы то ни было из этого родства, а – инклюзивны, то есть – в-ключающие остальных людей в это родство!

В Евангелии от Иоанна выражение этих инклюзивных убеждений Иисуса достигает своего апогея. Так, в 17 стихе 20 главы этого Евангелия, Иисус, говоря о том, что он восходит «к Отцу своему», тут же добавляет – «и Отцу вашему», затем еще усиливая звучание мысли словами: «…И к Богу моему, и Богу вашему». Согласитесь, ни о какой «эксклюзивности», категорически отделяющей Иисуса от всех прочих людей и являющейся, по сути, основной идеей историй Рождества – ни о какой такой эксклюзивности тут нет и речи! Наоборот, речь здесь идет, как раз, о прямо обратном.

Но все же самым прямым – я бы даже сказал, шокирующе прямым! – образом идея инклюзивности звучит в 10 главе Евангелия от Иоанна, в истории, где Иисус общается с некой враждебно настроенной к нему толпой. Там, видя их враждебность, Иисус спрашивает, за какое из сделанных им добрых дел эти люди так ненавидят его, и получает ответ, что добрые дела – добрыми делами, а вот то, что он, упоминая о своем сыновстве Богу, «делает себя равным Богу» – вот это есть страшный грех богохульства, за который по закону положено убивать, что они и намерены сделать.

Тут, казалось бы, Иисус, чтобы избежать неминуемой расправы, должен был срочно начать оправдываться, извиняться и убеждать толпу, что либо он ничего такого вовсе и не говорил, либо, если что-то и говорил, то совсем не то имел ввиду, в чем его обвиняют и его просто очень неправильно поняли, либо еще что-нибудь в этом же духе… Уж не знаю, насколько могли бы такие оправдания помочь ему спастись от гнева воспаленной ненавистью и жаждой «праведного суда» толпы, но, к счастью, гадать на этот счет нет никакой необходимости: ни слова каких-либо оправданий от Иисуса тогда не прозвучало вообще.

А вот то, что тогда, согласно тексту Евангелия, из его уст прозвучало – это его слово подействовало на собравшихся просто парализующе, устранив всякую необходимость в каких-либо «спасительных заигрываниях» с толпой! Тогда, сбитая услышанным от Иисуса с толку и впавшая, по-видимому, во внутренние дискуссии и споры, толпа на какое-то время потеряла свое единство и способность действовать, что позволило Иисусу беспрепятственно пройти сквозь нее и удалиться.

Что же такого «гипнотизирующего» нашлось в его арсенале? А нашлись тогда слова из Псалма 81, звучащие, «всего лишь», следующим образом: