– Ну, что вы тут расселись, как больные? – сказал он, подойдя к ним. Его светло-серое от красителя лицо казалось в сумерках неживым.

– Погода хорошая, – ответил Лис, – а лето скоро кончится.

Орёл опустился на землю, посмотрел здоровым глазом на город.

– Мои сёстры любили сидеть здесь, так говорила мать, – он достал из внутреннего кармана куртки бутылку и, открыв её зубами, сделал несколько глотков.

– Почему ты не прикажешь починить фонтан? – спросил его Энрики, разглядывая массивную мраморную скульптуру в окружении гнилой воды.

Орёл посмотрел на фонтан:

– Когда я был маленьким, в нём плавали рыбки, – сказал он.

– Здорово! – восхитился Тол.

Он почти лёг на землю, потянул Эсу за собой.

– Ну, что там слуги? – зевнул Лис.

– А-а-а, как обычно – дико тупят, – Орёл засмеялся. – Кстати! – он повернулся к Энрики . – Твой Уголь меня приятно удивил, хороший воин и командир, тебе повезло с ним. Как его зовут на самом деле?

– Дик сын Недвила, Дик Недвил, но его все зовут Уголь.

– Почему Уголь?

– Эта кличка у него с детства. Он мне рассказывал. Родом он из восточных пределов. Как-то «красные» напали на их деревню, всех убили и всё сожгли дотла. А он – ещё совсем мальчишка – успел спрятаться, да ещё и свою младшую сестрёнку спрятал в погреб. Дом их подожгли, но они не выскочили, так и сидели там. Когда пришли «чёрные», и стали разгребать пепелище, нашли его. Они и не надеялись, что он выживет, он сильно обгорел, вот они и прозвали его Уголь.

– А сестрёнка? – спросил Тол.

– А с сестрёнкой ещё интересней: через три дня он пришёл в себя и смог им рассказать, что там, в погребе, ещё его сестра осталась. Её нашли – живую, не обгоревшую, только волосы у неё стали совершенно седыми. С тех пор они не расстаются. Она играет в театре моей сестры.

– Она красивая?

– Она симпатичная, простолюдинка не может быть красивой.

– Что же мы её раньше не видели? – спросил Орёл.

– А вы хотели? Разве ты интересуешься театром, Орёл?

– Ну, я бы хотел посмотреть, как она играет.

– Хорошо, я скажу Мили.

– Её братец мне понравился, по нему и не скажешь, что он когда-то сильно обгорел. Неплохо выглядит и волосы у него длинные. Почему ты позволяешь ему иметь такие длинные волосы, как у благородных воинов?

Энрики пожал плечами.

– Что с того, всё равно он остается простолюдином, и он маленького роста.

– Почему все простолюдины невысокие, – спросил Тол, – а Лис и Никто такие же, как и вы?

– Ну, во-первых, они полукровки, – ответил Орёл, – и к тому же, у Лиса отец не из простых, а Ник и не знает толком, кем были его родители.

– И всё равно, Никто и Лис ниже нас по росту, – вставил Энрики.

– Да, Лис ниже всех, – сказал Тол.

– Не намного я ниже! – сказал Лис, начиная нервничать.

– Меня – намного! – сказал Тол.

– Ну, про тебя я вообще молчу, ты просто ненормально высокий, как твои деревья!

– Сам ты дерево!

– Ладно, не начинайте! Пошли в замок! – Орёл резко поднялся и, зашипев от боли, схватился за больной глаз.

– Потише, придурок, – засмеялся Лис.

– Сам ты придурок! Пошли в замок!

– Что делать в твоём замке?

– А что делать здесь? Пялиться на горы?!

– Дай нам отдохнуть.

– Чёрт, вы с ума посходили, – Орёл поплёлся к замку.

– Арел, останься с нами! – крикнул ему Тол.

– Да пошли вы, – Орёл даже не обернулся.

– Сейчас он напьётся до умопомрачения, – сказал Лис, – и завалится где-нибудь на лестнице. Все засмеялись.

Какое-то время они сидели молча.

– Чёрт, как я устал, – наконец сказал Косой. – Я устал от этого чёртова замка и от его хозяина.

– Все мы устали, – сказал Лис.

– Все, кроме Орла, – сказал Косой, – он никогда не устаёт.

Эса что-то спросила на «нечистом» у Лиса. Он ответил ей.

– О чём вы? – спросил Тол.

– Она спрашивала, о чём мы говорим, – объяснил Лис, – я ответил ей, что мы устали.

Тол глянул на Никто, ища подтверждения словам Лиса. Заметив его вопрошающий взгляд, Никто кивнул. Лис усмехнулся, но ничего не сказал.

– Спроси у неё, что она думает о нас, – попросил Косой.

Лис засмеялся:

– Так она тебе и скажет, – но всё же перевёл.

Эса ответила.

– Она говорит, что мы худшие из всех, кого она когда-либо видела, ну, кроме Тола, разумеется.

– Эй, нельзя так о моих друзьях!