Шрифт:
– Конечно, мы же не стадо овец – возле Стервогривого Льва овцы не пасутся! Овцы – до восьмистенной комнаты не доживают: удирают от нас без оглядки! Катюша! Мы все понимаем, насколько тебе не просто! И мы сделали всё, что могли, чтобы тебе было легче освоиться. Мы все уже выучили наизусть, что тебе нравится, а что нет. Единственное, что мы не сможем сделать для тебя: исчезнуть отсюда сами!
– Я этого уже совсем не хочу. Может я не благодарная, хочу для себя слишком много личной свободы?!
– Но разве мы не оговорили это в восьмистенной комнате: здесь каждая свободна, до тех пор, пока это не мешает нам оставаться вместе и не становится угрозой для остальных!
– Этого достаточно, чтобы выжить, но чтобы быть в семье счастливой, надо построить отношения между членами семьи! Я – Тринадцатая и ещё тринадцать миллиардов расквартированных во мне чёртиков, живущих со мной под одной крышей, хотят уточнить некоторые правила, а если можно – то и немного подправить! Это не будет существенно противоречить нашему коллективному договору, но я стану чувствовать себя дома: это всё равно, что расставить на кухне все кастрюли, как удобнее. Я должна всё расставить перед первой своей ночью с Кириллом, когда я приду не в качестве любовницы, а как член семьи, в которой я осталась навсегда.
– Здесь есть, кому готовить, и без тебя! Новую Амазонку меньше всего должны беспокоить кастрюли! Бытовуха – это тюрьма для любой личности, Катюша. Она порождает тупых озлобленных баб без фигуры и внешности. Займись лучше искусством: попроси писателя, что живёт с нами, пусть поучит тебя сочинять! Напишешь о нас всех пару ласковых…
– Я уже не имею на это права! Я сама такая же, и буду всех, кто когда-либо окажется в восьмистенной комнате считать своими сёстрами, даже если вокруг начнётся война, я уже не уйду отсюда… я обещала. Если мы все решили, что Стервочки, это не открытое общество, а особенная семья, мы все должны вести себя немного иначе – иначе это очень скоро перестанет быть одним целым.
Глава 3 Шедевры красноречия
Ленка молчала. Но тут высказалась Вероника, они разбудили её своей болтовнёй.
– Ты права… вот почему Лидия настояла на твоём принятии. Ещё когда ты сидела в кресле в холле, мы уже окончательно обсудили, как с тобой быть – Екатерина! Ты сейчас сказала то, о чём все думали, но не решались высказаться. Ты, действительно, точно церберша… сядешь у дверей восьмистенной. Стервочки должны вести себя скромнее, их поведение создаёт нам дурную славу! К нам уже мечтают попасть десятки ростовчанок!
– У-у-у! – тут Ленка завыла, закрыв лицо руками. – Девчонки, вы не церберши – вы церберские клещи: вцепились в душу и не даёте подышать с наслаждением. Для чего же мы все согласились жить в гареме, чтобы клепать детей и драить посуду?! Штопать Стервогривому Льву носки?! Хорошо – если все так решат, я тоже буду как-нибудь это делать… Но в обмен за свободу Стервозавра выбирать себе партнёршу на ночь, я хочу получить больше свободы для своих удовольствий! И, по сравнению с остальными богачами, мы не так уж много себе позволили, за всё время существования Стервочек. Давайте будем честными: мы не предали своей страны, не вывезли все денежки в Швейцарию – так, немного повыделывались…
– Да. Только остальные не живут одной семьёй! Они погуляли и разбежались кто куда: кто в тюрьму, кто в лечебницу для ВИЧ-инфицированных, кто – в суды – делить имущество с бывшими жёнами, кто ещё дальше: под пули киллеров… И они не глотают Лидочкиных чёртиков. Нам надо ещё раз собраться, и оговорить всё! Как предлагает Катя!
– Но ведь клятва и чёртики и создают нам большую защиту и от киллеров, и от других вирусов!
– Но у нас нет защиты от тех, кто уже сейчас готов стать Стервочкой, для решения своих собственных преступных проблем! – резко возразила Вероника.
– Леночка! – получив поддержку Четвёртой Амазонки, Катюша решила высказать всё, что накопилось в душе. – Наш щит из Лидочкиных чёртиков, будет действовать, пока мы одна семья. Именно семь я, а не банда и не клан – у бандитов всегда один конец! И мы не можем противопоставлять себя государству! Нас уничтожат!
– Постой, но ведь мы всё это уже обговорили, когда принимали клятву. Да – мы семья: это пятнадцать человек. Теперь уже и Стервозавр понял, что большего прибавления гарема быть не должно! Мы и тебя не хотели принимать: думали: двенадцати будет достаточно, хотя оставались две свободные арки. Маргариту приняли только тогда, когда поняли, что от тебя живьём не отделаешься! Это получилось так сказать, баш на баш! Кирилл приводит одну секретаршу, а мы приводим одну владелицу компании. Мы принимали, ту, которая давно просилась, и согласна была практически со всеми условиями. Даже жить в гареме! Плюс привносила с собой почти четыре с половиной миллиона в рублях уставного капитала фирмы! Оставшейся ей после скоропостижно скончавшегося престарелого мужа. Уж прости, что мы так меркантильны, ты тоже не за инженером в помятом галстуке и новых тапочках – «прощай молодость» – прилетела за полторы тысячи миль от Комсомольска!
– Вот я и получила, что хотела, поэтому и остаюсь! Или мне попытаться ещё раз выжить жену у какого-нибудь миллионера… хватит. Тогда я стану окончательной мерзавкой, без капли совести!
– Катя, мы от тебя уже тоже наполучали, всего хорошего!! Если у тебя есть ещё хоть капелька жалости – сжалься над нами!
Ленка открыла дверцу и вышла на улицу, с наслаждением вдохнула ночной воздух… Они были недалеко от памятника Горькому. Прогуливающихся здесь почти не было – памятник Шолохову был более популярен.