Я согласно кивнула, всеми мыслями уже находясь в теплом бабулином доме и нежась под горячими струями воды, которые смывали с тела пот и грязь, заработанные мной за этот непростой день.

Вот и потекли потихоньку мои суровые трудовые будни. К работе я понемногу привыкла и уже не считала ее такой уж тяжелой, учитывая, что Сарина особо старалась не нагружать ей, относившись ко мне с некоторым снисхождением. Ванара и вовсе не попадалась на пути, обходя стороной, но ее полный ненависти и злобы взгляд всегда чувствовала спиной и была почти уверена, что она обязательно сделает мне какую-нибудь пакость. Опаснее брошенной, оскорбленной женщины только… злая оскорбленная женщина. Вот! Поэтому стоило быть с ней на чеку и не разгуливать в одиночестве по темным закоулкам пилома.

Горахан, похоже, получил от моей бабули хороший нагоняй за произошедшее на реке, ведь я рассказала в подробностях о его поползновениях. И теперь он прожигал меня своим полным вожделения взором только издалека. Но каждое утро, отправляясь на работу, я находила возле двери очередное погубленное животное или выделанную шкурку, которые здесь, оказывается, очень ценились, а однажды обнаружила длинный, сверкающий в лучах солнца, обоюдоострый кинжал с искусно вырезанной костяной ручкой. Вот это был действительно классный подарок, и я уже стала подумывать простить незадачливого поклонника. А то, что тайным дарителем был Горахан, сомнений не возникало, так как остальные «женихи» периодически наведывались к нам в дом. С надеждой заглядывая в глаза, они предлагали прогуляться и узнать друг друга ближе. Во время разговора воины, красуясь, специально поигрывали мускулами, пытаясь этим вызвать мой интерес, но только заставляли трястись от смеха и в разочаровании покидали дом, чтобы на следующий день вернуться снова и предпринять очередную попытку. Кое-кто даже старался помочь по мере возможности. Ларик, кажется. Он с не сходящей с губ радостной улыбкой, ежедневно встречал возле колодца, поджидая меня там перед обедом, так как я ходила за водой для Сарины в определенное время, и доносил до ее дома ведра. Во время нашей короткой дороги мы практически не разговаривали, так как у меня не возникало желания, а он, по-видимому, стеснялся.

Но в один из дней его не оказалось на месте, и я, с нескрываемым сожалением, принялась сама доставать воду, опустив ведро на длинной цепи в колодец. Пыхтя, прилагая неимоверные усилия, так как ведра здесь были намного, намного больше наших, земных, старалась вытащить его, но тут объявился хмурый Горахан и, ни слова не говоря, одним резким движением справился с моей проблемой.

– А где Ларик? – Поинтересовалась я у него, даже не удосужившись поздороваться и поблагодарить за помощь.

– Он больше не придет. – Яростно процедил мужчина, гневно сжимая кулаки и глядя мне в глаза. – Все, хватит дурить, Василиса. Я долго терпел твоих поклонников, но больше не намерен наблюдать за этим, сложа руки. Более того, никто другой теперь даже не взглянет в твою сторону!

Я просто оторопела от этой речи и ничего другого не смогла сказать, как:

– Ты назвал меня по имени.

Горахан усмехнулся и сложил на груди руки. Теперь, немного придя в себя, я заметила, что у него под глазом красовался приличный синяк, а плечо расчертила длинная кровавая рана, которая была зашита совсем недавно.

– И с кем ты сражался? – Подозрение о том, что мальчики некоторое время назад делили между собой игрушку, настойчиво билось в сознании.

– Это имеет для тебя значение? – Он иронично вскинул бровь и застыл в ожидании моего ответа, который, похоже, был для него очень важен.

– Если я не ошибаюсь, ты победил всех моих поклонников, поэтому и заявил столь категорично о том, что они больше не появятся. Так? – В душе начал подниматься праведный гнев, и я со злостью прищурила глаза, наблюдая, как воин медленно покрывается красными пятнами.

– Так! И теперь ты моя!

– А меня спросить вы не забыли? – Заорала во всю силу легких, так как бешенство, клокотавшее в душе, требовало выхода. – Может, этот, Ларик, мне очень даже нравился! Вон, он каждый день мне воду помогал носить!

– Теперь я буду тебе помогать! – Взревел Горахан, угрожающе напирая на мою скромную персону. – Не смей даже думать о нем!

– Ты мне никто, чтобы указывать, о ком думать, а о ком нет!

– Сейчас я прямо здесь, до обряда единения, докажу свое право называть тебя своей, дева! – Воин бросился на меня, вытянув вперед руки, в надежде поймать, но я оказалась проворней и, схватив ведро, окатила его ледяной колодезной водой.

– Остынь! – Рассмеялась я, глядя, как по застывшему в удивлении мужчине стекает вода.

– Ты! – Гневно прошипел он. – Пожалеешь еще, что отвергла меня! Я…

– Да помню я все: богат, дом каменный имеется. Ступай, Горахан, мне и так неплохо живется. Без тебя!

Буду откровенна сама с собой: если бы не чувствовала за своей спиной защиту в лице воительницы клана, вряд ли бы посмела оскорбить подобным образом могучего воина. Я не настолько не дружна со своей головой. А так как бабуля меня в обиду ни за что не даст, то чувствовала некую вседозволенность, но… в разумных пределах! Не оставив мне выбора, он наивно предположил, что может все решать за меня! Не выйдет, милый! Не на ту нарвался! На меня нельзя так давить, я и взбрыкнуть могу!

Грозно рыкнув в мою сторону, в бешенстве сжимая кулаки, он ушел, оставив меня с пустым ведром и нехорошими предчувствиями. И почему, спрашивается, я наживаю себе врагов в этом мире с завидной регулярностью? Что делаю не так?

Тяжело вздохнув, вновь подошла к колодцу и принялась доставать воду.

В этот день после обеда Сарина наметила стирку, и мне выпала честь пойти на реку полоскать громадные простыни, которые уже были предварительно потерты с мылом на специальной ребристой доске и отбиты длинными палками. Сложив все добро в корзину, и бросив на нее обреченный взгляд, я потихоньку поплелась к речке, не переставая жалеть себя. Вот там, на берегу, я и встретила его. Полупрозрачного, мерцающего голубым светом духа. Он с грустью в пронзительно-синих глазах смотрел на стремительно пробегающие потоки воды и жалобно вздыхал.