Сегодня? Фотографии? Серьезно? Ей ничего так не хотелось, как снова забраться в постель к Роуму и лизать его татуировки. При этой мысли у нее потекли слюнки.

— Э… это может подождать несколько дней?

— Да, без проблем. Ты в порядке?

— Эм. Просто мигрень. — Элиза заморгала на минуту, придумывая оправдание.

— Похоже, ты не в себе, — сказал Грант с сочувствием в голосе. — Хочешь, я принесу тебе суп или еще что-нибудь?

— Нет, нет, — быстро ответила Элиза, широко раскрыв глаза. — Эмили будет хорошо заботиться обо мне, — сказала она ему. — Я просто останусь в постели и натяну одеяло на голову. — Она посмотрела на Роума и скрестила пальцы, надеясь, что ее брат клюнет на эту ложь.

— Хорошо, — сказал он ей. — Расслабься. Ты должна позаботиться о себе.

— Я знаю. — Ее раздражение смягчилось из-за беспокойства брата. — Спасибо, Грант. Я позвоню тебе, если мне что-нибудь понадобится, хорошо? — Элиза чувствовала себя виноватой в том, что обманула его.

Ее брат думал, что она больна, а на самом деле она просто сбежала и провела безответственный уик-энд со своим любовником.

Ее любовник. Элиза снова взглянула на Роума и почувствовала волну возбуждения, пульсирующую в венах. Боже, сейчас он выглядел восхитительно.

Этот безответственный уик-энд с ее любовником был почти сбывшейся мечтой. Ей хотелось снова забраться в постель к Роуму. Черт возьми, что же ее останавливает?

— Я поговорю с тобой позже, Грант, — пробормотала она, изо всех сил стараясь казаться больной, и повесила трубку, бросив телефон обратно в сумочку.

— Все в порядке? — Роум сел, нахмурившись.

— Да. Он просто проверял меня. — Элиза скрестила руки на своей обнаженной груди и пожала плечами, стараясь казаться небрежной по отношению к тому факту, что была полностью обнажена. — Был старшим братом и все такое.

— Он ведь не догадался, что мы здесь вместе? — Роума нахмурил брови от беспокойства.

— Нет. Все чисто. — Элиза покачала головой.

— Хорошо. — На его красивом лице появилась улыбка. — Ты возвращаешься в постель? Я держу одеяла теплыми для тебя. — Он похлопал по краю кровати.

Элиза прикусила губу, но не смогла сдержать улыбку, расползшуюся по ее лицу. Она схватила угол одеяла и снова скользнула под него, подоткнув его вокруг своего тела. Было странно снова забираться к нему в постель. Ей хотелось снова положить голову ему на грудь, но девушка вдруг почувствовала себя немного застенчивой. Будет ли это беспокоить его, если она это сделает?

— Как ты себя чувствуешь сегодня утром? — Роум наклонился и нежно поцеловал ее.

— Великолепно, — улыбнулась Элиза.

— Никаких сожалений?

— Ни одного.

— Итак, сегодня твой день. Как ты хочешь провести его? — Его губы коснулись ее щеки, отчего по спине пробежали мурашки.

— Мой день?

— Да. Сегодня все, что мы делаем, связанно с тобой.

Элиза на мгновение задумалась. На самом деле, все, чего она хотела, это чтобы Роум снова лег в постель, чтобы они могли заняться сексом. Но она не могла удержаться, чтобы не поддразнить его, совсем чуть-чуть.

— Ну, я слышала, что на Стрэнде есть отличный магазин пряжи.

— Окей. — Он помолчал, а потом серьезно кивнул.

— А в нескольких кварталах отсюда есть магазин стеганых изделий, в котором я с удовольствием проведу несколько часов.

Слава богу, Роуму удалось сохранить невозмутимое выражение лица.

— Все, что захочешь.

У нее вырвался смешок, и Элиза импульсивно обняла его за шею, увлекая на кровать.

— Или мы могли бы провести остаток дня здесь, в постели.

— Значит, стеганые вещи и пряжа были шуткой? — На его лице отразилось облегчение.

Элиза кивнула, затем наклонилась и поцеловала его в губы, почти застенчиво.

— Слава богу, — простонал Роум, а затем запустил руки в ее волосы, притягивая ее лицо к своему, когда она попыталась отстраниться. Его поцелуй был жестким и яростным, и таким собственническим. — Не то, чтобы я не смотрел на тебя, но после того, как я увидел, как ты танцуешь по всей комнате голая, единственное, что имел в виду — это больше секса.

— Думаю, пряжа может подождать, — поддразнила Элиза, проводя языком по щетине на его подбородке.

В самом деле, щетина не должна быть такой вкусной на мужчине.

— Я создал злую шалунью, — насмешливо прорычал Роум, перекатываясь на кровати и прижимая ее обнаженное тело к себе. — Злая шалунья с жестоким чувством юмора.

Элиза злобно рассмеялась, и ее смех был заглушен его поцелуями. Вдруг она перестала смеяться, потому что ей нравилось, когда Роум целовал ее. Он заставлял ее чувствовать себя такой красивой, такой желанной.