Я наполняю еще один маленький кувшинчик сиропом, а затем передаю его парню, который, слава богу, перестал очищать себя.

Но ущерб уже нанесен, и я снова и снова прокручиваю в голове татуированную руку Джесси, спрятанную под простыней, его напряженные мышцы, подбородок, запрокинутый назад...

— Нет!

Мужчина смотрит на меня, явно сбитый с толку.

— Нет, э-э... никаких проблем.

Мне нужно избавиться от этого. Если бы я могла рассказать Эшли о том, что видела, мне бы стало лучше — никто не может нормализовать сексуальные вещи так, как она — но это проклятое соглашение о неразглашении означает, что я должна справиться с этим самостоятельно. Одна.

Нужно двигаться дальше. Подумать о чем-нибудь другом. Занять себя чем-нибудь, и в конце концов я забуду, что видела, как Джесси Ли занимался сексом сам с собой. Конечно. Определенно это то, что женщина могла бы забыть.

Я хватаю коробку с сахарными пакетиками из хранилища и наполняю формочки в попытке забыть или, по крайней мере, игнорировать свои воспоминания.

— Бетани, у тебя новый столик, — окликает меня хозяйка Минди, направляясь в туалет для сотрудников. — Прикроешь меня? Мне нужно в туалет.

Я ставлю коробку с сахаром, беру блокнот и ручку, чтобы принять заказ у пары, сидящей в моей секции. Мои ноги отказываются двигаться, когда я вижу, кто эта пара.

Уайт и Сюзетта.

Ладно, успокойся. Дыши.

Заставляю себя расслабиться и направляюсь к их столику.

— Добрый вечер, добро пожаловать в... О, Уайт? Это ты?

Я мысленно съеживаюсь.

Это ты? Мы встречались почти год, как будто я могла забыть, как он выглядит? Очень умно, Бетани.

— Э-э... да. — Кажется, он удивлен, увидев меня. — Привет, Бэт.

Мне никогда не нравилось, когда меня называли Бэт, но почему-то Уайт произносит это имя как королевское.

— Ты вернулся с Гавайев?

Он хмурится.

— Как ты узнала, что я был на Гавайях?

Слегка приоткрываю рот, пытаясь придумать оправдание, не смахивающее на преследование. Я небрежно пожимаю плечами.

— Ты написал в Instagram и я увидела у себя в ленте. — Вот так. Это не преследование.

— А, понятно. — Между нами повисает неловкое молчание. — Не знал, что ты сегодня будешь работать.

— Я работаю каждую вторую пятницу и субботу по очереди, так что у меня есть один выходной в неделю. — Плотно сжимаю губы, чтобы не болтать о вещах, которые ему, вероятно, безразличны.

— Ясно, я, э-э... не видел твою машину снаружи.

— Эм, ну да, моя машина? Это э-э... О! Наш пирог недели — ореховая карамель, твой любимый, — торопливо выпаливаю я, надеясь отвлечь внимание от моей машины и того, что с ней случилось.

Чувствую, как от смущения румянец ползет вверх по шее.

— Сегодня никакого пирога. — Его рука лежит на плече Сюзетты. Мой взгляд задерживается на его большом пальце, нежно ласкающем обнаженную кожу на ее бицепсе.

— Ты помнишь Сюзетту, — говорит он.

— Да, привет.

Она красивая: длинные черные волосы, экзотические миндалевидные глаза, пухлые губы, постоянно надутые, и из соцсетей я знаю, что у нее тело модели купальников. Может она и есть модель купальников, хотя думаю, что она бы включила это в свою биографию.

— Рада снова тебя видеть.

Она усмехается. Смешок короткий, напряженный и очень неудобный. Но мы же все здесь взрослые. Это не должно быть неловко.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить для начала?

— Конечно, мы выпьем две воды и разделим ванильный коктейль.

Уайт улыбается Сюзетте, отчего ее щеки розовеют.

Я строчу что-то в своем блокноте. Ваниль. Странно, Уайт всегда любил шоколадные коктейли.

— Отлично. Я скоро вернусь.

Отворачиваюсь и радуюсь, что меня не видно и я могу стереть глупую улыбку с моего лица. Почему фальшивая улыбка причиняет боль моим щекам, а настоящая – нет? Без разницы.

Взбиваю коктейль достаточно быстро, добавляя дополнительную порцию мороженого, потому что знаю, что Уайт любит сладкое. Две соломинки, две ложки, я перекладываю поднос на ладонь и двигаюсь в их сторону, но спотыкаюсь о собственные ноги, когда вижу, что они слились в поцелуе.

Чувствую, как кровь отхлынула от лица. Ладони вспотели. Поднос покачивается, но я успеваю схватить его, чтобы спасти напитки. Мое сердце проваливается в желудок, когда Уайт рукой обхватывает челюсть Сюзетты, наклоняет челюсть, углубляя поцелуй. С комком размером с футбольный мяч в горле, я проталкиваюсь вперед и прочищаю горло, как только оказываюсь у их кабинки.