Когда Джесси снова садится на колени, одетый только в джинсы и со стояком, упирающимся в его молнию, могу сказать без вопросов, что это самый сексуальный опыт в моей жизни. Мускулы его мощной руки перекатываются под разноцветными татуировками, когда он проводит пальцами между моих ног. Волосы взъерошены, одна прядь упала на лоб и лезет в глаза, но он выглядит совершенно загипнотизированным, наблюдая за работой своих рук. Губы слегка приоткрыты, как будто Джесси не может получить достаточно кислорода только через нос, а напряженные мышцы торса, словно набухают под кожей.

— Ты прекрасен, — говорю я между тяжелыми вздохами.

Его взгляд встречается с моими, и глаза превращаются в расплавленные светло-коричневые озера полные огня.

— Забавно. — Даже его голос, кажется, дрожит от еле сдерживаемого предвкушения. — Я как раз собирался сказать тебе то же самое. — Его взгляд скользит вниз по моему обнаженному торсу к промежности между ног. — Чертовски сексуально.

Неуверенность заставляет меня задаться вопросом, скольким женщинам он говорил это раньше, сколько раз он был в таком же положении с кем-то еще, сколько безликих кого-то еще было с ним.

Джесси, должно быть, чувствует, что я закрываюсь, потому что гладит мое бедро ладонью, ласкает, пока не расслабляюсь и не позволяю своим ногам снова раскрыться.

— Да, вот так.

Сжимаю в кулаке простыни, выгибая спину, и он наблюдает за всем этим, словно пытаясь запомнить каждый мой отклик. Его темные брови опускаются, и мужчина прикусывает губу. Как ему удается быть еще сексуальнее…

Тянусь к верхней пуговице его джинсов.

— Моя очередь.

Джесси не сопротивляется. Вместо этого он расстегивает пуговицу и приподнимается надо мной, чтобы я могла спустить его джинсы вниз по бедрам.

Его член длинный, толстый и твердый, как сталь. Я крепко сжимаю его в кулаке.

Шипение вырывается из-за его зубов.

— Не останавливайся.

Я и не собиралась.

Джесси тянется к моим губам, и мы находим устойчивый ритм, целуемся, прикасаемся, даже кусаем друг друга, пока оба не превращаемся в месиво сверхчувствительных нервных окончаний. И вот, прервав поцелуй, он отталкивается от меня и встает в изножьях кровати. Достает из кармана пакетик из фольги, затем сбрасывает джинсы и боксеры на пол. Мои глаза расширяются, когда я вижу то, что предстало передо мной.

Этот великолепный мужчина, высокий, татуированный и голый, в изножье моей кровати.

Моргаю, когда меня захлестывает очередная волна реальности.

Это не просто какой-то мужчина.

Это Джесси Ли.

Как это может быть моя жизнь?

Прежде чем я успеваю задать следующий вопрос, он снова нависает надо мной, и тяжелый вес его эрекции, обтянутой латексом, плотно прижимается между моих ног.

— Ты хоть представляешь, как сильно я тебя люблю? — Джесси смотрит мне в глаза, его голос дрожит, не оставляя мне выбора, кроме как поверить ему.

Не доверяя своему голосу, я просто киваю.

Джесси усмехается, нежно целует меня в губы, а затем медленно толкается внутрь. Я втягиваю воздух, чувствуя, как он растягивает меня. Дюйм за дюймом Джэс входит в меня, затем ждет, пока я привыкну, прежде чем погрузиться глубже.

Костяшками пальцев скользит по моей щеке.

— Ты в порядке?

— Да.

— Еще?

Я энергично киваю, и он тихо хихикает, а затем чувствую, как его бедра касаются моих.

— Черт, — выдыхает он мне в шею. — Мы так хорошо подходим друг другу.

Провожу руками по его волосам, сжимая их и наклоняя голову, чтобы дать ему больший доступ к моей шеи.

— Ты этого хочешь? — Он облизывает местечко, где мой пульс бешено колотится под кожей.

Хочу. Очень хочу. Ненавижу себя за то, что хочу этого, но...

— Да.

Прижавшись к моей шее, он издает тихое жужжание, которое является чисто мужским удовлетворением, затем открывает рот и сосет. Спина выгибается над кроватью от его мощного всасывания, и это движение заставляет его стонать. Он двигает бедрами вперед, прижимая меня к кровати, заставляя оставаться на месте, пока сосет сильнее.

Мое дыхание прерывается от теплого жжения его рта в сочетании с натиском бедер. Я чувствую себя бабочкой, пришпиленной к доске, красиво разложенной под ним.

Он отстраняет рот от моей шеи, чтобы полюбоваться своей работой.

— Да, черт возьми, это круто.

Если бы я не была так потеряна в чувстве того, что полностью поглощена им, то могла бы смутиться, но мысль о том, что меня заклеймили, пометили, и теперь, принадлежу ему, приносит больше удовлетворения, чем я когда-либо себе представляла.