— Третья! Он выбрал третью!

Кто-то, видимо согласный с этим решением, одобрительно закричал, кто-то разочарованно вздыхал, но реакцией большинства было молчание.

— Нет, надо было выбирать вторую! — тихо простонал Куч. — Вторую!

— Итак, выбор сделан. Пусть названная проявит себя.

Третья фигура выплыла вперед и по жесту чародея начала преображение. Она снова обернулась изумрудным вихрем, который спустя несколько секунд уплотнился, но уже в совершенно ином обличье.

Толпа взревела: немногочисленные возгласы одобрения тонули в криках негодования и гнева.

Теперь иллюзорная фигура была облачена в лохмотья, листья лавра в венке завяли, волосы поредели и поседели. Плоть с рук спала, обнажив кости, а вместо благородного величественного лица темнели глазницы и блестел выбеленный оскал. Так ухмылялась смерть.

— Итак, виновность подтверждена. Приговор вынесен и в соответствии с полномочиями, предоставленными настоящему трибуналу, будет незамедлительно приведен в исполнение.

Дальнейшее, хотя и выглядело жестоко, было произведено так быстро, что явилось своего рода актом милосердия. Мускулистый боец приблизился к узнику, взмахнул блеснувшим на солнце двуручным мечом, и голова приговоренного покатилась по помосту, остановившись у самого края. Тело обвисло на цепях, из обрубка шеи, забрызгав другого закованного в кандалы несчастного, фонтаном ударила кровь.

Толпа заволновалась. Со стороны навеса для почетных зрителей послышались редкие аплодисменты.

Куч отвернулся от помоста и непроизвольно, по-детски уткнулся лицом в плечо Кэлдасона. Растерянный воин неуклюже обнял его, стараясь успокоить. Некоторое время все молчали, потом Карр осторожно поинтересовался:

— Откуда ты узнал? Я имею в виду, относительно второй фигуры. Ты говорил с такой уверенностью, словно это не простая догадка.

— Это и не догадка, — мрачно отозвался Куч, с расстроенным видом высвободившись из покровительственных объятий. — Магия у них, конечно, качественная, дорогостоящая, так что сразу разобраться трудно. Но возможно.

Он пожал плечами.

— Видно, не зря наставник со мной возился.

— Пошли-ка отсюда, — предложил Кэлдасон. Пока они проталкивались сквозь запрудившую площадь толпу, вновь зазвучал рог, возвещая о следующем испытании. Народ качнулся к помосту, и им пришлось задержаться.

Новые фантомы отличались от предыдущих: это были мужчины в белых тогах с длинными черными волосами и без повязок на глазах — очевидно, потому, что ни глаз, ни даже глазниц у них не имелось, лишь гладкая белая кожа.

Уста возвестили второе испытание, барабан начал выбивать скорую дробь, однако второй осужденный отказался действовать по сценарию своих палачей. Он принялся кричать, причем так громко, что некоторые его слова — «свобода» или «да здравствует» — были слышны почти всей площади.

— Виновен! — прогудели уста, и тот же двуручный меч снова сверкнул на солнце. Правда, на сей раз палачу пришлось нанести два удара.

— Нам лучше уйти, — тихо промолвил Карр. Впрочем, начинала расходиться и толпа, так что их уход едва ли привлек бы чье-либо внимание.

Рит и Карр крепко взяли парнишку под локти.

— На этот раз нужно было угадать номер третий, — пробормотал Куч, сглатывая слезы.

Джеселлам, столица Ринтараха, находился в самом центре плодородной долины, защищенной отдаленными горами с заснеженными вершинами. Здесь же протекали три реки: русло одной пролегало прямо через город, две другие огибали его дугами. Вокруг столицы раскинулись многочисленные усадьбы и селения, снабжавшие город продовольствием.

Идеологией восточной империи — во всяком случае официально — являлся коллективизм, и нигде в пределах империи эта доктрина не воплощалась в жизнь столь явно, как в Джеселламе с его чистыми мощеными улицами, по обеим сторонам которых ровными рядами тянулись аккуратные здания. Жизнь казалась упорядоченной, отрегулированной и управляемой из единого центра. Полиция бдительно следила за порядком, пресекая в корне любые преступные проявления. Во всяком случае, так обстояло дело с точки зрения властей.

Несмотря на теорию всеобщего равенства, на практике социальное расслоение существовало, и в первую очередь это было заметно по распределению магии. Самые блистательные и совершенные образцы чародейского искусства можно было встретить лишь в кварталах, где жили богачи, пусть даже наличие таковых официальная идеология не признавала.

Предполагалось, что город обеспечивает живущих всем необходимым: в нем были и жилые кварталы, и ремесленная зона, где изготовлялась всяческая утварь, школы, где обучалась молодежь, и всевозможные лечебные заведения. Существовали и дома увеселений. Действовали они с дозволения властей, однако располагались в старой части города, не столь ухоженной и упорядоченной. Там, хотя об этом предпочитали умалчивать, концентрировалась беднота, и респектабельные граждане не рисковали заглядывать туда во время пеших прогулок. На поиски удовольствий они отправлялись в экипажах с затененными окнами.