— Демон!

— Как настоящий… — ахнула Хоффман.

Увы, сейчас мне было малость не до реакции союзников. Дело всё в том, что из стен выплывали создания, подобные тому, который сейчас кристаллом, украшающим артефактный гарпун, работал. Один, второй, третий… шестой. Шесть штук. И седьмой, всеми силами пытающийся выйти, сбежать из плена. А вот хрен тебе! Выщёлкиваю льдистого цвета кристалл из гнезда, тем самым напрочь обрывая возможность «к Двенадцати добавятся Семеро». Более того, взмахнув крыльями, бросаюсь наперерез одному из призраков, что выглядит вроде как даже сильнее остальных. Наверняка именно это создание должно занять место в узле «обречённости», доминирующем на остальными.

Шестеро. Раздутый до состояния почти что шара бывший офицер ВВС, окутывающийся ядовитым дымом и способный отравлять все вокруг себя и выдыхать отраву на довольно значительное расстояние. Распадающийся на части и собирающийся заново бывший брокер, ощетинившийся крючьями и лезвиями, торчащими чуть ли не из всего тела. Член совета директоров крупной компании, ныне превратившийся в «человека Леонардо», раскинувшего руки и ноги, искрящегося электричеством и щедро делящегося им с тем, кого назначили врагами. Бывший врач, ставший теперь придатком сложнейшего «операционного комплекса» более всего предназначенного для вдумчивой пошаговой вивисекции, нежели лечения. Визжащие циркулярные пилы, шприцы с различными ядами не только, гибкие манипуляторы со скальпелями и ампутационными ножами, много иное, также прилагающееся, действующее вблизи и издалека. Подвизавшийся в Голливуде режиссер, словно в насмешку сращенный воедино с несколькими кинокамерами и фотоаппаратами, способный становиться двумерным, проецировать себя в любое место, создавать как безобидные иллюзии, так и относительно материальные, представляющие реальную опасность копии себя и различных существ. Певица… любовь которой к музыке и собственно пению превратилась в звон заканчивающимися ржавыми крючьями цепей, в которые она словно закуталась, а также способностью крика в ультра и инфразвуке на зависть любой баньши.

Вот на звенящую цепями бывшую певичку я и нацелился, понимая как ограниченность времени, так и необходимость выбить главный, доминирующий узел, оставив его пустым.

Акустическая атака! И выставленный барьер просто клином рассекает несущиеся на меня опасные звуковые волны, рассеивая, отводя, делая относительно безвредными. Да, голова может начать болеть — и то скорее не у меня, а у Харальда с Алисой — а вот остальное не-а, не успела атака набрать настоящую мощь.

Цепи. Множащиеся, возникающие словно из небытия — на самом деле материализуемые из непосредственно магической энергии, псевдоматериальные, но от этого не менее опасные — стремящиеся пробить, ухватить крючьями и зазубренными остриями, опутать. Даже не обязательно с целью уничтожить, хотя бы остановить, замедлить, дать существу прорваться в предназначенному исключительно ей узлу силы в семигнездовом контуре. А вот хрен тебе! Э, нет, пока этот важный орган любой здравомыслящий мужчина поостережётся дать столь своеобразной дамочке. Вроде как частично красоту и сохранила, но вот состояние души показывает, что данная область жизни ей совершенно чужда. Есть лишь приказы, та самая целеустремлённая обречённость и полнейшее отсутствие собственно памяти о себе и желаний, помимо единственно вложенного.

Вильнула, пытаясь уйти, вновь огрызнулась теперь уже инфразвуковым криком, очередными цепями, но… Алая Дымка, Вуаль Отрицания. И, подобравшись на нужное расстояние, не вонзаю — ибо не вплотную пока — а метаю гарпун, зная, что и при таком вот раскладе он должен подействовать.

Есть попадание! Специально заточенное под таких противников оружие, попав в полуматериальное тело, сработало, выпуская из себя паутинные нити, опутывающие жертву, лишающие её контроля над собственной магией, обрушивая на пол… и приковывая к поверхности. Бороться против такого можно, но исключительно будучи полноценным и хоть немного обученным магом. Здесь же этого не было и быть не могло. Искусственно измененное создание, отсутствие опоры на настоящую память, минимально вложенные способности по управлению дарованным потенциалом. И нулевой практически опыт, что неудивительно, ибо откуда ему взяться то при перерождении всего пару-тройку дней тому назад… или неделю, я уж и не интересовался подобными мелочами. В любом случае, важнейшая часть контура была нейтрализована.

Остальные? Разумеется, я следил и за ними, но они, словно загипнотизированные, даже не попытались помочь, видимо, выполняя ранее полученный приказ — занять места в контуре. Проклятье, да уже почти что заняли, лишь когда мне удалось спеленать отягощённую цепями певичку, засуетившись. Или это Мак-Кинси спохватился? Уже не столь и важно.

Важнее было другое… это помимо того, что удалось лишить контур уже второй составляющей. Гарпун! Не мой, который был использован для того самого пеленания. Другой, мать его за ногу. Тот, который был уже у неё. Был, чёрт побери! Просто, как оказалось, этот самый артефакт мог использоваться и в четвёртом варианте, как концентратор-переходник, облегчающий «втыкание» существа в гнездо контура. Мак-Кинси всё ж настоящий гений. Хоть и псих, и маньячина. Предвидел, предусмотрел, что оставленное артефактное оружие непременно будет использовано Харальдом и Хоффман для сдерживания наиболее опасных для них противников. Использовано для одной части жертвоприношения элементами одного из последних этапов. Хитро, замысловато, но действенно и к тому же придавало особые нюансы. Ведь приносящие жертву не знали про это, действовали вслепую, но вместе с тем от души, со всей душевной отдачей, тем самым… Не знаю уж, какие именно оттенки получаемой силы тут были важны. Не знаю, но непременно поинтересуюсь потом, у собственно архигерцога Рабастана или у кого-то из его спецов по ритуалистике. Важные нюансы, их в сторону отбрасывать никоим образом не рекомендуется.

Это всё потом, сейчас же другое. Один гарпун удерживал выбитую мной из ритуала цель. Второй же, которым её пришпилили раньше, но использовав не совсем так, как полагалось, до сих пор оставался включённым в энергетическую структуру мистического создания. И его предстояло… выдернуть. Жёстко, грубо, но вместе с тем не бездумно. Тут ведь не чисто физическое извлечение, а ещё и отрыв начавших сливаться энергетических структур. Болезненный, словно бы срывающий едва образовавшуюся корку с начавшей затягиваться раны.

Именно это я и сделал, спикировав к поверхности, используя небольшое оставшееся у меня время. Рывок и… Очередной крик пленённого существа, но уже совсем иной, более человечный, что ли. Выражение глаз опять же изменилось, с злобного и ненавидящего до на мгновение ошарашенного, но тут же начинающего осознавать. Неужто? А ведь по ходу так и есть. Шоковая терапия явно сорвала блоки с памяти, а искусственную и априори ущербную личность вновь вытесняла настоящая, естественная.

— Алиса, Харальд… Сюда!

Не предложение, приказ. Но на него союзники среагировали. Правильно, явно успели если не принять мою новую внешность, то хотя бы временно отставить данный факт в сторону. А разделяться сейчас было бы совсем-совсем неправильным. Уже потому, что Мак-Кинси, поняв частичное фиаско построения второго ритуального контура, явно что-то задумал.

Кстати, по поводу построения. Оставшиеся пять сущностей всё равно занимали места. Только вот отсутствующие элементы, запланированные для встраивания в узлы «тоски» и «обречённости», приходилось как-то менять. Как? Тут приходилось изворачиваться. В доминантный узел маньяку-демиургу пришлось переставлять сущность, изначально заточенную под «отчаяние» — того самого шарообразного, ранее бывшего офицером ВВС. Что же до двух всё едино пустых мест… Их требовалось хоть как-то, но заполнять, искать мало-мальски подходящий суррогат. Срочно искать, поскольку пустоты в вот-вот долженствующем начаться ритуале были категорически недопустимы.