Себастьян не на шутку удивился — очень крупная сумма для фельдмаршала, еще и в наследство.

— И каким образом?

— Не могу точно сказать, — ответил Кай. — Но постараюсь выяснить подробности, как только мы вернемся домой.

Себастьян кивнул и поблагодарил Кая, но при этом больше ничего не сказал ни ему, ни кому бы то ни было еще.

Однако одно не давало ему покоя: наверное, он со своими подозрениями провалится в кроличью нору и будет гоняться за призраками и охотиться на ведьм [9] . Ему пришло в голову, что если Ростафан замешан в этом деле и если Матус беседовал с господином Хитом от имени Ростафана, то, возможно, переговоры с банкиром велись не о том, как занять деньги, а с иной целью: помощь банкира понадобилась для того, что спрятать огромную сумму денег.

Но зачем Ростафану прятать деньги? Этот вопрос не давал Себастьяну покоя. И еще один, более важный: откуда вообще Матус узнал о деньгах Ростафана? Какое он имеет к ним отношение? И зачем Ростафану французский банкир? Почему не алусианский?

Вопросы роились в голове Себастьяна, пока он присутствовал на очередной утомительной встрече, где ему пришлось сосредоточиться для успешного обсуждения условий торговли рудой. Он хотел бы услышать совет Леопольда, но младший брат вернулся в Кембридж к своим занятиям. В отсутствие Леопольда ему крайне необходим был человек, с которым бы он мог поговорить.

Человек, которому бы он мог доверять.

И Себастьян точно знал, чьего совета он ищет. Он нуждался в совете женщины, чей образ вот уже два дня не покидал его мысли.

Элиза собрала пряжу, которую растащил по всему полу Прис. Прогулялась с собаками к мяснику за сахарной косточкой, поболтала с господином и госпожой Томпкинсами о печально известном убийстве в Кенсингтонском дворце — разумеется, ничего не говоря лишнего, — послушала, что говорят люди. У каждого в мясной лавке было свое мнение. Один уверял, что убийства вообще не было — алусианцы намеренно сказали, что произошло убийство, чтобы заручиться благосклонностью королевы. Другой настаивал на том, что нет, это кто-то из вигов организовал заговор, чтобы не позволить Англии подписать невыгодное торговое соглашение. Версию, которая больше всего нравилась Элизе, озвучила госпожа Томпкинс. Она уверяла, что убийца — не кто иной, как ревнивая любовница. Почему не нашлось свидетелей тому, как кто-то из мужчин входит или выходит из его комнаты? Потому что это была любовница, которая пробралась туда тайком.

После похода к мяснику Элиза вернулась домой, помогла Маргарет на кухне: разложила овощи и замесила тесто. Затем она поднялась наверх, чтобы свести хозяйственные счета, прочла три коротких дела и помогла Поппи развесить белье в саду. Наконец Элиза починила две пары часов и отослала их с Беном хозяевам, которые обратились к ней за помощью.

Элиза делала все возможное, чтобы отвлечься от не дающих покоя мыслей. Но тщетно. Она не могла перестать думать о проклятом принце, господине Шартье, извозчике. Она не могла избавиться от воспоминаний о том, как потемнел его взгляд, как он схватил ее за руку, прежде чем она вышла из экипажа.

Такая одержимость выглядела смешно. Желание двинуть ему прямо в челюсть сменилось непреодолимым желанием поцеловать его. Какая глупость! Никогда ей не быть любовницей принца, даже если он сам был бы не прочь, и это лишь очередная фантазия, которой она позволила себе насладиться. Что за нелепость питать подобные надежды!

Не помогло и то, что Каролина с Холлис набросились на нее с расспросами о принце. Каролина заметила его в субботу у своего дома, после того чаепития. Элиза говорила обеим, что он приезжал с визитом, но совершенно очевидно, что возможность своими глазами увидеть принца, который ждал Элизу, потрясла их куда сильнее, чем рассказ об их встрече.

Элиза пригласила Каролину с Холлис сегодня на обед, поскольку отчаянно пыталась отвлечься на что-то другое, чтобы занять свои мысли.

К сожалению, ни одна из них ни о чем другом, кроме как о принце, думать не могла.

— Все вы напрочь утратили связь с реальностью, — пенял им судья, послушав, о чем девушки говорили за обедом. — Вам не о заморских принцах следует думать. Если хотите знать мое мнение, вы просто помешались.

— Я придумала! — обрадовалась Каролина. — Ты могла бы послать принцу записку!

— Какого рода записку? — полюбопытствовала Элиза.

— В которой бы говорилось, как ты рада вашему знакомству, разумеется. Ведь совершенно очевидно, что ты несказанно рада. — И подруга засмеялась.

— Элизе не следует никому посылать никаких записок, — решительно воспротивился судья.

Холлис положила ему на тарелку кусочек хлеба и помогла нащупать его рукой.

— Почему нет, папочка? Он, должно быть, получает послания от разных людей. Придумала! Мы могли бы пригласить его на обед, — предложила Холлис.