Да. Никто не понимает Эльку. И я однажды не понял. Сам не понял, а виню во всём её, и никак не могу простить. Или она действительно этого хотела? Со стороны всё так просто выглядит, а когда дело доходит до тебя самого – ты с разбега прыгаешь на те грабли, которые были для тебя видны, пока на них плясали остальные; то ли тебя толкнули на них, то ли ты сам внезапно для себя ослеп…

– Ты всё ещё читаешь? – Сабля явилась на кухню, чтобы снова съесть йогурта, а я ничего не читал, я тупо смотрел в книгу и думал, как так всё получилось: Китя легко и просто предала Эльку, обменяла её на Снега и забыла обо всём, что Элька сделала для неё; я когда-то ничего не понял и едва всё не уничтожил, а тут ещё и Сабля. Хотя больше всего меня удивляла Элька – никакой ненависти, никаких просьб, никакой драмы на показ: так нужно и точка. Так нужно, чтобы Китя сама всё попробовала и поняла; так нужно, чтобы я понял сам, что ничуть не лучше остальных.

– Очень интересная книга, – закрывая старый том неизвестно чего, ответил я Сабле, а она уже успела устроиться за столом и открыть свою любимую пищу, можно сказать, что единственную, она ничего не ест, кроме йогурта, творога и сладкого.

– Как думаешь, – начала она, а я уже знал, о чём она меня спросит, – Эля говорила про Китю и Снега? – все понимали, о чём она говорила, но никто не был уверен, даже сама Эля не была уверена в том, что говорила, потому и говорила загадками.

– Не знаю, – а я никогда не брался кому бы то ни было открывать глаза на происходящее, а уж растолковывать Элькины загадки – тем более; если я сам уже имел несчастье ошибиться, то не стоило вести за собой и остальных.

Молчать. Только молчать. Так проще.

– Вернулась бы она одна, – продолжала Сабля. – Пусть этот дурак в городе остаётся, – а я никак не реагировал, я делал себе кофе. – Ненавижу его, – заключила она, и ложечка снова застучала по банке с йогуртом.

– Как сегодня её зовут? – я снова пропустил едва ли не самое главное, но вовремя спохватился.

– Какой-то Под… Подонок? – Сабля перестала есть, и лицо её стало серьёзным. – Нет, не подонок… – она вспоминала слово, смотря на потолок. – Как же…

– Ладно, спрошу у неё сам, – ответил я, не собираясь дожидаться, когда в её голову вернётся слово, вернее имя Эли на предстоящий день.

– Подёнок! – она выкрикнула так, будто пыталась меня остановить и не допускать того, чтобы я спрашивал сам.

– Однодневка, – быстро сообразил я и подумал, что Эля за всё время впервые назвала себя необычным словом. Необычным для нас, особенно для Сабли.

– Ага, Шаман что-то такое говорил, – подхватила она, но мне уже было неинтересно, я забрал кофе, книгу и направился в свою комнату.

Шатун

Снег бунтарь, он не собирался прощаться с мобильной связью, он выключал звук, прятал телефон во внутренний карман и всегда оставался на связи. Он выходил из дома, выходил со двора и говорил по телефону, когда ему это было необходимо. Мне же было страшно, что Эля увидит у меня телефон и навсегда выгонит из дома. Нет, она бы не выгнала, но я представлял себе это именно так: я привёл Снега, который им не нравился, но которого любила Китя, а в довесок к этому ещё и с телефоном в дом прихожу. Нет, было достаточно Снега и моей криворукости – больше мне не хотелось навлекать на себя проблем. Ну, хотя бы потому, что все они стали моими друзьями, несмотря ни на что.

Мой дом был недалеко, в этом городе вообще всё находится близко друг от друга, особенно если знаешь короткие пути. Дома я нашёл мобильник, он оказался разряженным, а ещё было холодно, я пробыл у Эльки двое суток, печку топить было некому, но и задерживаться я не собирался, мне просто нужно было позвонить Снегу.

Дозвониться не удавалось.

«Наверное, по привычке отключил звук», – подумал я, поэтому, потеряв надежду, отправил сообщение, чтобы он связался как-нибудь с Элей, добавив, что она хотела бы видеть его и Китю дома в выходные.

После этого можно было бы спокойно вернуться к Эльке, но я ждал ответа, ходил по комнате из стороны в сторону, пока окончательно не замёрз.

Холод дома погнал меня на улицу за дровами и углём.

Ответа от Снега не было. Печка была растоплена. Захотелось есть, а в холодильнике оставались только пельмени, которые ещё нужно было сварить.

Это и заставило меня одеться, забрать всё, что было в холодильнике, и отправиться обратно. Готовить, как и рисковать, – не моё. Телефон я так и оставил дома, как и документы, как и личные вещи. Выходя во двор, я подумал, что печку следовало бы затушить, исходя из того, что меня вечно преследуют неудачи, но тут же я решил, что это предрассудки – мне уже не раз приходилось оставлять дом в таком состоянии. Оглянувшись и посмотрев, как из трубы тихо-мирно валит голубовато-серый дым, я закурил и вышел со двора.

Снег

Мисс нужно было отвлечь от Кити, а Китю – от Мисс, я старался, как мог, но получалось плохо. Город её не впечатлял, Мисс устала, она хотела спать, а вопросы об Эле заставляли её взбодриться. Мне нельзя было допустить, чтобы Китя нашла ещё и новую подругу: вполне хватало меня, я забрал Китю из дома, я забрал Китю у Эли, и меня за это ненавидели все, абсолютно все.

Подумать только, я всё это знал и всё равно вёл в дом эту Мисс, всё равно согласился с Китей, всё равно допустил, чтобы Китя с ней говорила.