Шрифт:
«Мама!» – крикнула маленькая девочка и побежала навстречу молодой женщине. Её пепельные волосы, наспех собранные в косу, совсем растрепались. И теперь в них беснуются полуденные лучи солнца. Её большие темные глаза блестят – дождалась. Молодая женщина ускоряет шаг. Их разделяют метры и нашпигованные ухабинами годы».
Я писала так быстро, словно тренировала переборы самого Сантаны.
И когда к концу парада зарядил ливень, сочинение было готово. Я высунула уставшую руку в форточку, и она моментально намокла. Дождевая вода капала на пол, текла под мышку и ниже по животу, брызгала на лицо. Никому бы и в голову не пришло, что можно так промокнуть, стоя перед открытой форточкой. Но вода, казалось, лилась не снаружи, а изливалась изнутри.
Человек, которого мне не хватает, это бы сразу понял. Теперь он жил в зеленой тетрадке. И пусть ко мне завалятся хоть все санитары мира, я все равно буду петь и писать про то, что я скучаю по нему.
Когда Алла Петровна взяла у меня тетрадь, я выглядела сухой и довольной.
– Вот только имя, – сказала я ей.
– Имя?
– Я не подписала.
– Это обязательно. Как так – ты же автор.
И она вернула мне тетрадь.
Я села за первую парту, пстрикнула ручкой.
Травина Кэт.
Снова пстрикнула ручкой и протянула тетрадь обратно учительнице.
– Кэт?
– Да, теперь это мое имя. Типа псевдоним.
Она посмотрела в тетрадь, потом на меня, словно примеряла – в пору ли.
– Допустимо… Кэт. Согласна, – улыбнулась она.
– Теперь всегда буду Кэт, не по журналу, конечно, а по жизни и в музыке тоже.
Алла Петровна приласкала тетрадь ладонями.
– Договорились.
Из школы в тот день я уходила человеком с новым именем.
«You'll nana see me complain m-m-m-m crying in the ra-i-i-in» 1 ,
– напевала я, глотая буквы и весеннюю пыльцу. Мои волосы совсем растрепались и «теперь в них беснуются полуденные лучи солнца».
Дни рождений и смерти
Когда умирает мама, все резко начинают хотеть, чтобы ты был счастлив. Что интересно им приспичит, когда умрет собака? Узнаю это прямо завтра. А пока я еще в том году, когда мне ее подарили.
1
Слова из песни «Crying in the rain» группы «A-ha».
На первый мой безмамин день рождения баба Маша принесла мне корзинку. Я думала, что в ней как обычно блины, потому что бабушка всегда их укутывает в три полотенца. В тот раз все тоже было укутано, и я поставила ее на кухню, на этажерку возле плиты и пошла усаживать бабу Машу поудобнее для моих обычных историй и песенок.
Только закончилась летняя практика в школе, и я, конечно, собиралась праздновать день рождения, но не знала, с чего начать. Для этого бабушка и была вызвана – инструктировать по процессу. Когда я зашла в детскую, она вскочила с кровати, будто у нее каша выкипала.
– А я думала ты сюда принесешь?
– Да нет, я потом.
– Как потом? Это не ждет, – и пошагала на кухню.
Я потопала за ней, блинов мне совсем не хотелось.
– Баба Маша, я потом, честно.
– Тсс, – тсыкнула она и переставила корзину на пол.
Корзина ожила, издав звук типа «рвяф». Бабушка откинула полотенца. Из корзины дохнуло жизнью. Я закрыла ладонями рот, сердце и живот заклокотали «Дай посмотреть!» и мы увидели его – щенка, вымытого бабушкой до пушка на рыжих ушах. Он смотрел сразу во все стороны и упирался носом то в одну то в другую соломенные бока корзины.
– Это подарок. Твой Ролли.
Бабушка подарила мне щенка, пухлого, вонючего, настоящего, слишком живого, чтобы быть моим.
– Но заранее же не поздравляют, – проныла я.
Чувствовала, что сейчас расплачусь и из-за этого злилась на себя. Я, конечно, мечтала о собаке. А кто о ней не мечтает? Только тот, у кого она есть. Но в тот самый (счастливый?) момент мне вдруг захотелось убежать подальше и забыть про висящие рыжие уши и длинный нос с розовым наконечником, которые только что впервые услышали мой голос и учуяли, что у меня лимонная эфирка на запястьях.
Я ведь… умею предвидеть. А бабушка нет. Поэтому потом все и пошло не так. И в этом «не так» мы с бабушкой прожили и продулись друг на друга все известные сезоны. А потом пришло следующее, то есть уже это лето. И следующий, то есть этот день рождения. Перед которым все и закончилось.
Ролли умер сегодня, этим летом, от неизвестной болезни. Но я почему-то не плачу. Может потому, что завтра мой день рождения, и я наконец смогу постричься «лесенкой» и надеть босоножки на платформе? А еще накрашу ногти и губы, и такая красивая выйду во двор.