Набережная уходила на несколько километров вперед. Кого тут только не было, тут были все. Помимо индусов, казалось, тут собрались все национальности планеты, среди которых: йоги, циркачи с обручами и поями, философы, писатели, танцоры, татуированные байкеры, хиппи и еще непонятно кто, в костюме американских индейцев с длинным аж до земли венцом из торчащих белых перьев. Все выглядели необычно. Кто в белой простой одежде из хлопка, кто в кожаном топе, коротких шортах и высоких сапогах из кожи крокодила, кто – в развивающихся лоскутных юбках, в этнических украшениях с перьями в волосах, таких же как были у того мексиканца. Одним словом, все тут были из похожих семейств разношерстных наркоманов. Позже, два года спустя, я поняла как же я ошибалась, создавая свое первое такое некрасивое мнение об этих творческих и просветленных, самых добрых людях на планете. Да-да, если вы не были на пляже в Арамболе, тогда срочно езжайте туда зимой.

Откуда-то ветер доносил гулкий барабанный ритм. Впереди виднелось скопление людей. Мы подошли ближе. В центре группа барабанщиков – человек двадцать, вокруг которых танцевали, крича, улыбающиеся загорелые люди. Муж достал свой джембе и сразу присоединился в круг.

Барабаны размеренно раскачивали землю. Песок на пляже поднимался из-под ног танцующих. К группе барабанщиков присоединялось все больше новых музыкантов. Стальные пальцы били по натянутой коже. Да тут не двадцать, а теперь и все тридцать барабанов одновременно били землю. Такие крепкие пальцы барабанщиков, словно из слоновой кости и их такие мускулистые тела; все очень красивые и молодые, и такие опрятные в своем едином ритме, как единый организм. И только Гром выделялся на их фоне, он старался себя показать, от этого немного сбивался, я не понимаю в ритмах, ну вот было такое чувство, что он как будто не с ними, и от этого ошибался. А барабанщики раскачивали танцующих так естественно, и те, в танце, казались одним единым организмом с ними. Как им это удается? – думала я, – поразительно, как они гармонично сосуществуют вместе с музыкантами, словно одно целое. Они чувствуют друг друга, и именно на фоне толпы людей и целых тридцати, а то уже и сорока! музыкантов с джембе и другими ручными барабанами, это было очень ярко заметно – эта природная естественная гармония людей друг с другом, и музыка их объединяла. И люди аплодировали им, очень тщательно выбивая ритмы.

Гром колотил свой джембе. Странно, я даже не знала о том, какой он музыкант. Люди танцевали вокруг него счастливые. Я улыбнулась за Грома. Он получил то, чего хотел. Ему здесь хорошо, тут его публика, тут он – звезда. А я кто тут? – никто! Стало понятно, почему его сюда так тянуло, тут его аудитория, и он тут – как среди своей семьи, и это было так видно. И я просто порадовалась за него, хоть на душе стало обидно, что он все-таки думал про себя, в первую очередь, а как же «в мире и согласии»? А где тут согласие, когда человек думает только про себя? Ладно, надеюсь и я тут найду свое место. А как же моя книга? Нет, я не отказываюсь от своей цели покорить Голливуд, вы не подумайте, дорогой читатель, я все также туда стремлюсь и я обязательно туда попаду. Но Настя еще не знала, попадет она туда или нет, и знаете что, Настя отпустила желание вообще когда-либо туда попасть.

«Пусть это будет моя жертва в знак любви к тебе, Гром!” – подумала я, села на песок, закрыла лицо руками и заплакала. Как мне было больно расставаться с верой в мечту, которая казалось удалилась от меня теперь на непонятное расстояние, и, также как и солнце, растворилась в море и бесследно исчезла из виду. Но, также как и солнце, я знала, что она спряталась, только и всего. И вскоре возможно опять появится в небе над головою и также ярко засветит новыми красками надежды. Вот напишу книгу, продам ее продюсерам или права на экранизацию, и на вырученные деньги поеду в Голливуд! – думала я на пляже в Арамболе. – Времени теперь у меня хоть отбавляй, главное, не умереть случайно.

Гладкий мокрый песок блестел серебром и слепил глаза как во сне. Вот, Гром, я тебе этого твоего эгоизма еще нескоро прощу!

– Эй, релакс! – стукнул меня по плечу какой-то парень и тут же скрылся среди толпы в танце. Я разозлилась на него за это, какое он имел право, он меня даже не знал! Мне сразу захотелось уйти отсюда подальше, от этих наркоманов. Я сказала Грому, что ухожу, пусть остается сам там играть. Но Гром не оставил меня, он вложил джембе обратно в чехол, обнял меня и мы пошли к байку.

Я хотела обратно домой. Я поняла, что это все не моя жизнь, и что дома осталась моя. Слава Богу, у нас были билеты в Москву и я уже начала отсчет дням, когда полечу обратно. Всего 87 дней потерпеть, и назад – в привычную жизнь.

***

Пришел тот день, когда во время обеда в ресторане «Силвер бэй» Гоша представил нас Андрею Грасову. Тут его все знали, как Андро Грас. Он был одним из русских долгожителей Гоа, поэтому знал про жизнь в Гоа все и даже знал поименно всех индусов в Арамболе.

– Грас. Меня зовут Андро Грас, а вас? – высоким тонким как у девушки голосом представился Андрей.

– Гром, а это моя жена Настя.

– Очень приятно, вы новенькие?

– А что так похоже?

– Ничего. Это скоро пройдет, – улыбнулся Андрей, и мы улыбнулись ему в ответ.

Седовласый и высокий Андрей имел маленькие светлые глаза, которые он иногда скрывал за каким-то всепонимающим прищуром, и улыбку с потемневшими зубами. Выглядел он как истинный байкер: кожаная жилетка, джинсы и, конечно же, гигантский Харли Девидсон. Андрей сразу понравился нам своей открытостью и особенным ясным взглядом. Казалось, он проявлял любовь как будто ко всем живым существам одновременно, все его заботило, и что жабка лапку подвернула, когда прыгала перед нами. Это было так мило и блаженно непонятно для меня, но очень умилительно, что только за эту одну жабку я тоже полюбила Андрея всем сердцем, как брата, и думала, что уже ничто нас не разлучит. Но жизнь распорядилась иначе.

– Поехали ко мне после сансета! – предложил Андрей. – Лорка приведет еще своих, устроим пати на крыше.

Лорка – это была его девушка, на десять лет младше Андрея и такая же умилительная как и он.

Помимо нас на крыше роскошного 3-х этажного особняка Андрея было еще человек восемь. Крыша эта и не была похожа на крышу вовсе, а скорее на чилаут зону какого-то клуба под открытым небом. Тут царила психоделически-трансовая атмосфера. По периметру висели разноцветные гирлянды, широкие ткани в свете неона горели красками и пахло тут очень сильно кокосовым маслом с теми красными специями, про которые Гоша говорил Грому по скайпу, и так, я помню, Гром его – Гошу – понимал как брата; вот только, наверное, братья так могут понимать друг друга, но не сестры точно.