Пять выстрелов грянуло разом. Перезарядить – и второй раз. Как по волкам.

Как по зайцам… те еще и быстрее.

Все же кавалерийский полк Ильи – это были не бойцы. Военные, но не воевавшие. Парадные, декоративные… они растерялись. А в тягость ли перезарядить ружье?

Для умелых рук – секунда.

Двое еще успели дернуться к засаде… ну так что же? Только и добились, что пули их ударили в головы, не в грудь. Лесовики белку в глаз бить привыкли, а тут мишень крупнее.

Ржали кони, метались… староста ждать не стал. Выскочил из засады, ссыпался к дороге, увязая в грязи, которую лишь припорошил сверху первый пушистый снежок, помчался к дороге!

– Живо!!! Коней ловите!!!

Поймать удалось восемь из десяти. Двоих куда-то унесло, да и пес с ними. Зато трупы – все десять.

Мародерили крестьяне быстро. Или – восстанавливали справедливость?

Вояки были облуплены до полной наготы – нет, не до исподнего. Тоже полотно, авось, да пригодится. И десять тел сложили вдоль дороги.

Пойманных лошадей привязали к телегам – тоже пригодятся. Барахло сложили прямо на сено.

И кое-как развернули возы.

Староста подождал какое-то время, пока все отъедут, и достал нож.

Ох, не хотелось ему этого делать! Нет, не хотелось…

А придется.

Деревню он подставить не может, значит, надо дать другого подозреваемого. Какого?

А чего искать-то? Да здравствует Освобождение!

Вырезать ножом на груди одного из солдат символ Освобождения было несложно. С ним и безграмотный справится.

Символом Освобождения стала роза ветров – восьмиконечная звезда. Или восьмиконечный крест, тоже сойдет на первое время…

Староста постоял минуту над трупами, вздохнул…

Если б не нужда горькая… а все одно! Нечего тут!

Одни налетят, ограбят! Вторые налетят, ограбят… Да ему плевать, кто там, в том Звенигороде кресло задом мнет! Хоть Петька, хоть Гаврюшка, староста их отродясь не видел, и видеть не желал. Оно понятно!

Языком махать – не камни таскать! В мягкое-то кресло каждый хочет, а ты в поле поработай! Сено!!!

А ты то сено косил!?

Ты его в скирды сметывал, ты его сушил, ворошил, возил? Да тут в каждую копЁшку столько труда вложено, сколько вам, скотам, за год не одолеть! И отдать!

Да за красивые слова, да еще и в морду… а вот перебьетесь! Староста собирался выступить перед крестьянами. И предложить перебраться в лес, на хутора. Такие, считай, у каждой третьей семьи были. Кто пчел водил, кто сено на лесных лугах косил, кто охотился, да заимки ставил… Худо ли, бедно, а перезимовать там можно будет! Потеснятся, втрое упрутся… справятся!

Дома оставить?

Добро?

Никто добро и не бросает, и не предлагает. Но надо уходить, пока снег плотно не лег, чтобы следов не оставить. Сейчас по лесу милое дело ходить – с собаками след не возьмут! Кто захочет оставаться – их воля, а только… нет! Не будет в деревне сейчас жизни!

Пока вот это все не пройдет – не будет! Тут и думать не о чем! Один налетит, второй, третий… ежели кто оставаться вздумает, только на свой страх и риск. А староста и сам не останется, и своей родне остаться не позволит.

Лес – он все скроет. Всех укроет. Прокормит… это городские неумехи в лесу с голоду подохнут! А коли у человека руки из нужного места растут… выживет! Выживут! И семьи вытянут… да, только лес.

Приняв решение, староста сплюнул на дорогу – и развернулся за возами. Через час о случившемся на дороге напоминали только десять трупов.

– …!!!

Илья ругался вдохновенно. А толку?

Это был уже третий случай за последние две недели. Народ вокруг Подольска жил крепкий, решительный…

Стреляли без предупреждения, и особо не сомневались.

Уходили целыми деревнями… да и пес бы с ними, с крестьянами, но жить-то как?

В голову тора Алексеева закрадывалась мысль, что крестьяне без торов прекрасно проживут. А вот торы без них – вряд ли.

– Илюша…

Скрипнула дверь.

Маргарита…

Илья встал из-за стола, подошел к девушке.

– Да, солнышко?

– В сколько обед подавать?

Илья бросил взгляд на большие часы.

– В два, Маргоша.

Все равно ничего он толком не решит! Ничего!

Почему медлит Валежный!?

Русина. Ферейские горы.

Барза-бек поежился.

Одно дело – подначивать мужчин. Другое – самому идти в набег.

Вот подначивать – это он всегда пожалуйста! Речи произносить, обличать, осуждать…