— Н…нет. Олег никогда со мной ничего не сделает… Он чудовище, но меня и дочку любит… Боже, я так хочу увидеть Бореньку! Можно я увижусь с ним?

Марина покачала головой:

— Пока Борис в моём доме, я за него отвечаю. Врач сказал, волноваться ему нельзя. Когда заживут побои и раны, делайте, что хотите. Но не сегодня и не в моей комнате.

— Вы чёрствая, — Валентина с шумом высморкалась.

— Угу, — подтвердила Марина. — У нас под окнами стоит джип вашего мужа, один из его… друзей вчера ходил по первому этажу и расспрашивал жильцов, а…

— Нет, — резко оборвала её Валентина. — Уже не стоит, можете проверить. Вчера… всё решилось. Олег дал слово. Он всегда держит свои обещания. Вас и Бореньку никто больше не побеспокоит.

— И как вам это удалось?

— Я возвращаюсь к мужу. Это его условие, — мелодраматичным тоном ответила женщина. — Ради Бореньки… И вот…

Она достала из бардачка пухлый свёрток:

— Передайте ему.

— Что это?

— Пятьдесят тысяч долларов. Я потребовала… у Олега… компенсацию, за то… Пусть… пусть Боренька осуществит свою мечту, я знаю… ему не хватает… — Валентина опять зарыдала, уронив деньги на колени к Марине.

Марина ошеломлённо потрогала свёрток, отогнула уголок упаковки.

— Давайте, всё-таки… вы ему сами…

— Нет! — выкрикнула женщина. — Вы правы: нам с ним не нужно видеться! Мы не выдержим этого! Нас опять потянет друг к другу… и тогда… тогда Олег…

— Ладно, ладно! — сказала Марина. — Просто немного странно, что вы передаёте через меня такую сумму. Вы в первый раз меня видите, и вообще…

— Боря сказал, — с пафосом произнесла Валентина, вытирая щеки беленькими пальчиками, — что вы надёжный и честный человек.

— М-м-м-м? — протянула Марина.

— Я полностью ему доверяю, понимаете, полностью! Вы когда-нибудь любили по-настоящему? В осознанном возрасте? Настоящей зрелой любовью? Не так, как в юности, когда просто хочется влюбиться, всё равно в кого.

— Так — нет, — сказала Марина.

Валентина завела машину, развернулась и медленно поехала в сторону Каталки.

— Мы с Борей — две половинки одного целого. Мы нашли друг друга в темноте этого мира. Мы оба — свободные в душе, лишённые внутренних условностей и предрассудков люди…

«Ну да, разумеется», — подумала Марина, вспомнив, где именно массажист цеплял своих «медуз.

— …полное понимание, полная взаимоотдача… Да, нас разлучили, но единство душ — это навсегда… Я высажу вас вон там, люди Олега всё ещё могут быть неподалёку. Я обещала, что только завезу деньги…. Когда-нибудь и вы поймёте. Куда бы я теперь ни отправилась, одна половинка меня всегда будет рядом с Борей… Можно разлучить тела, но не души.

— Согласна, — кивнула Марина, а про себя добавила: — «Души можно просто растоптать».

Было непривычно видеть площадку перед профилакторием без джипа под липами. Марина немного постояла, подозрительно оглядываясь, и зашла внутрь. Боря смотрел телевизор, полусидя в кровати.

— Вот! — она бросила свёрток ему на колени. — Медузка твоя приезжала.

— Хо! — ошеломлённо воскликнул массажист, раскрывая конверт. — А-а-абалдеть! Не обманула!

— Чему радуешься? — устало проговорила Марина, безрассудно усаживаясь на край его кровати. — Вас разлучили, но половинки ваших душ будут вечно стремиться друг к другу.

— Это она тебе так сказала? Узнаю свою Валюшку! Не, ну кремень-баба! Развела-таки своего!

Марина скептически хмыкнула:

— А если бы они тебя покалечили?

— Так не покалечили же! Подумаешь — пара шрамов! Ёлы-палы, наконец-то свобода! Больше никаких массажей, пляжей! Я так устал от этого дерьма, ты бы знала!

— И не жалко Валюшку? Она искренне оплакивала вашу поруганную любовь.

— Не жалко. Ещё парочка таких дамочек со сложными семейными обстоятельствами, и оплакивать придётся меня.

— Чем займёшься?

— Я же говорил: галерею открою. Я и помещение присмотрел на площади Высоцкого, завтра же поеду договариваться!

— Эй! А долечиться?

— Да брось! Я здоров как бык! Деньги — лучшее лекарство! Знаешь, что я придумал? Объединю кафе и галерею искусств: перфомансы разные, флэшмобы художников за чашкой кофе. В Мергелевске один чувак в похожем стиле музыкальный клуб держит… Терентич поможет… Ва-а-а-а… — Борис упал на спину, заложив руки за голову, потом подскочил, восторженно глядя на Марину. — Маринкин — ты чудо! Если бы не ты…! Иди сюда! Дай поцелую!