Ренат сначала тоже заметно успокоился, наладил отношения с обиженной его холодностью Даной, начал больше времени проводить в компании «мушкетёров». И вот вам здравствуйте, сорвался! Словно недавно завязавший нарик, которого поманили дозой. Конечно, все обстоятельства Вадим проконтролировать не мог, и ему пришлось беспомощно наблюдать за тем, как развиваются события. До праздника факультета у него ещё оставалась какая-то надежда, но после очередной выходки Муратова она растаяла, как осенний туман, что оседал на металлических перилах общажных балконов.

В день именин муратовцы «гудели» в блоке у Даны, в честь такого события даже пропустили пары. Появление Марины оказалось для Вадима громом среди ясного неба. Она спускалась по лестнице с пятого этажа, раскрасневшаяся, с глазами на мокром месте. Ярник смог выяснить причину назревающих слёз, встревожился и понёсся в пятьсот одиннадцатую комнату. На пороге блока он услышал, как Дана сказала Муратову, лихорадочно вязавшему путаные узлы на шнурках ботинок:

— Господи, конопатая какая! У меня в глазах от неё рябит! Это она в «Поше» новая солистка? Стас ради прикола её взял, что ли? Это же ужас ужасный! В конце концов, есть же тонаки всякие все эти пятна замазать… Эй, ты куда?!

Ренат уже нёсся по коридору, Вадим догнал его у лестницы, забежал вперёд:

— Стой! Нафига, Мурашка! Чего ты добиваешься?

Муратов остановился, посмотрел на друга бешеным взглядом:

— Ничего я не добиваюсь! Мне девушка нравится, въехал?! Просто нравится! Захотелось мне, понимаешь?! Имею право?!

— А как же Дана?

— Дана?! — Ренат засмеялся. — Хорошая? Забирай себе!

— Ренат, дядя Андрей…

Муратов, уже занёсший ногу над ступенькой, обернулся:

— А чего вы все так боитесь? А? Ссыте, что выйду из-под контроля? Пойду против воли? Наследства лишусь? И вы заодно в немилость впадёте? Бабло упустите!?

— Ренат, я…

— А почему вы так не волнуетесь, когда я с Даной? — бросил Ренат и в два прыжка оказался на нижней площадке у окна.

Вадим догнал его, рискуя свернуть шею, и, уже почти не боясь выдать себя, прижал плечо друга ладонью к стене, глухо проговорив:

— Потому что в случае чего, Дана сможет себя защитить, а она… эта мелкая — нет! Это ты понимаешь, наследник?!

— Тогда, — холодно сказал Ренат, смахнув руку «Атоса», — я сам сумею её защитить.

Муратов сбежал на четвёртый этаж. Вадим последовал за ним и видел, как Ренат подошёл к двери четыреста одиннадцатого блока, занёс кулак, чтобы постучать, а затем… разжал пальцы, опустил руку и ссутулился. Вернулся к стоящему у лестницы Вадиму, хлопнул того по плечу, избегая смотреть в глаза, и сказал:

— Прости, Атос. Ты, как всегда, прав. Нет в тебе романтики и никогда не было. И я тебе за это благодарен. Ты моя система охлаждения при перегреве.

Муратов вернулся на пятый этаж, заставил собравшихся на вечеринку приглушить музыку и вёл себя, как обычно: пил, много целовался с Даной, остался у неё на ночь. Вадим надеялся, что Муратов на эмоциях не воспринял вырвавшиеся у него слова — ничто не показывало, что Ренат в чём-либо подозревает друга.

Наступил день факультета. ФПР пригласил на свой юбилей весь ЮМУ. В Большом Актовом зале грохотала музыка. Вадиму уже в коридоре казалось, что он слышит песню в исполнении Марины. Ярнику очень хотелось, чтобы Ренат передумал идти на концерт, а устроил вместо этого очередную пьянку в подаренные деканатом выходные, тем более, что «мушкетёры» опаздывали и пропустили официальную часть мероприятия.

Но Муратов уже шёл по коридору ФПР на звуки музыки. Прижавшись к нему и гордо поглядывая по сторонам, вышагивала Рудникова, рука Рената лежала у неё на плече. Следом шествовали Алексей, Артём. Вадим подумал и присоединился к компании друзей. Олейников сиял от счастья: ему удалось заманить на концерт свою пассию, гимнастку Настю, она сидела в зале на специально занятых для муратовцев местах.

Все пятеро вошли в Большой Актовый через верхний вход. Зал был забит, студенты плотно стояли в проходах, вокруг царило веселье, все хлопали и подпевали. Вадим обречённо посмотрел на Рената. До занятого приветствиями, окликаемого со всех сторон Муратова всё ещё не доходило. Знакомый пятикурсник повернулся к «мушкетёрам» и прокричал, хлопая в ладоши:

— Здорово новенькая зажигает! Не хуже Яны!

Муратов рассеянно улыбнулся и начал спускаться по проходу к местам. Перед ними расступались. Улыбка сползла с его лица, когда он посмотрел на сцену. Дана удивлённо оглянулась на бойфренда, ловя его руку, упавшую с её плеча.

Марина двигалась по сцене, пританцовывая, держа микрофон двумя руками. За месяц с лишним Стас сумел отучить свою новую солистку от «детских», эстрадных движений и скованности. Иногда она с улыбкой оглядывалась на музыкантов «Биг Пош», и те улыбались ей в ответ. Марина прыгала на месте в особо заводных местах, и огненные кудряшки взлетали над раскрасневшимися щеками. Опять в своём мерцающем золотой нитью косом свитерке, который так ей шёл. «Let’s make a Big Bang![4]», подпевал ЮМУ. На передних рядах, соединив руки, раскачивались в такт песне первокурсники, кто-то отплясывал в проходе у сцены.

Марина допела «Большой взрыв» и ждала проигрыша «Send me a song[5]», улыбаясь в зал. Золото её голоса вновь полилось со сцены, мягко и сладко:

Не пытайся удержать любовь,

А отпусти.

Иначе слишком долгими будет ночи

Без меня в твоих объятьях…

Марину заставили спеть на бис. Муратов так и простоял всё выступление «Биг Пош» у верхних рядов. Дана переводила непонимающий взгляд с него на первокурсницу на сцене.