Я вернулась в свою квартиру изменившимся, другим человеком. Мне предстояло много нелегких решения, но я была готова. Несмотря на внутреннюю надломленность, я знала, что смогу изменить свою жизнь. Ради светлой памяти бабули, я должна стать свободнее и счастливее.

Решение о разводе не было выстраданным и тяжелым. Скорее наоборот, оно меня окрыляло и освобождало от оков, в которых я добровольно держала себя много лет. Я, как страус, прятала голову в песок, скрывалась за высокими стенами от жизни. Не позволяла себе подумать о себе и возможном счастье.

На одном чувстве благодарности отношения в семье не строят. Подсознательно я это всегда знала. Ведь я ощущала себя обязанной Косте за то, что он принял меня с сыном, помогал в его воспитании. Но мы давно стали разными людьми, не интересующимися друг другом.

Уже стемнело и в квартире было тихо и тепло. Я сняла обувь, бросила сумку на пол. Зашла в комнату к Мирону. Сын сидел за компьютером в огромных наушниках. При моем появлении он встал и прошел мне навстречу. Такой высокий, немного взлохмаченный. Черные завитушки волос, глаза маслины, он все больше становился похожим на Камиля. Сердце трепетало в груди от любви к Мирону и тоске по его отцу. Я обняла его и уткнулась ему в грудь. Он высокий, еще слишком худой, но уже в нем чувствуется мужская сила. Я всхлипнула, не могла сдержать слез. В последнее время я стала слишком сентиментальна. Эмоциональна и ранима.

Мирон растет настоящим мужчиной. Ему присущи качества, которых мало в ком встретишь. Доброта, отзывчивость, бережность и уважение. А еще безвозмездная любовь ко мне. Просто за то, что я есть.

— Мамочка, ну не плачь. Я тебя очень люблю, — тихо проговорил сынок, будто читая мои мысли.

Я посмотрела в его глаза. Когда он успел вырасти, я не готова к его взрослению. Наверное, для любой матери дети навсегда остаются детьми, сколько бы лет им не было.

— Мирон, я должна тебе сказать кое что очень важное. Я хочу подать на развод с Костей. Прости сынок, я больше не могу жить в таком равнодушии, — я посмотрела в его лицо. Сын нахмурился, чуть отстранился. Я знала, что он хорошо относится к Косте. Они могут часами болтать за компьютерные программы, советоваться и ездить вместе по делам.

— Ты уже решила? — осторожно спрашивает сын, все взвешивает в своей голове.

— Да, я уже не первый год, как решила. Только призналась себе в этом только сейчас, — я отвернулась, больно разочаровывать сына.

— Мам, это твоя жизнь. Я просто хочу, чтоб ты была счастлива. Тем более, что у Кости уже давно есть другая женщина, — спокойно говорит сын.

Я от удивления аж рот открыла.

— Я думал ты знаешь. Я видел ни раз их вместе. Когда тебя нет дома он у нее остается. И эти дни, что ты была на похоронах он дома не ночевал. Просто я считал, что вас все устраивает, и ты в курсе. А рассказал сейчас, из за того, что ты сказала за развод, — сын испуганно и будто извиняясь глянул мне в глаза. Чувствует вину, что сразу мне обо всем не сказал.

Я тут мучаюсь, как последняя дура, страдаю. Не знаю, как поговорить с Костей о нашем расставании, а он развлекается на полную катушку.

Моя злость на изменщика быстро иссякла. Я его не люблю, а даже для негативных эмоций нужно иметь резерв чувств. У меня он пуст.

Поэтому я устало улыбнулась и поплелась к мужу в комнату делать разбор полетов. В конце концов это даже к лучшему. Не будет устраивать сцет и терзать меня своими отказами от развода. Я до этого момента боялась его реакции. А теперь стало спокойно, отлегло.

Невозможно предать предателя.

Поэтому я решительно постучалась и вошла к нему. Костик лежал на кровати с ноутбуком и тоже в наушниках. Вот почему меня никто не встречал, когда я пришла. Мужчины были слишком заняты своими играми.

С моим приходом Костя засуетился снял наушники и вымученно улыбнулся. Мне стало противно его наигранное радушие.

— Привет, Ева. Ну ты как? — спросил он, даже не встав ко мне навстречу.

— Я нормально. Подаю на развод с тобой, Костя, — четко произнесла я.

Мужчина странно изменился в лице. На нем промелькнула злость. Он отставил ноутбук и резко встал. Я аж удивилась. Привыкла к его флегматичному поведению. Он что решил все таки закатить мне сцену. Это будет интересно.

— Ты что придумала. Не болтай ерунду. Я не дам тебе никакого развода, — прошипел он и подрошел ко мне ближе.

— Эй, ты что сдурел. Да мы с тобой давно посторонние люди. Мне кажется мы до сих пор не разъехались, только от лени и равнодушия. Успокойся, Костик, я уже все решила, — я вскинула голову, чтоб посмотреть в его бессовестные глаза. Вон как запел. А когда по чужим постелям, как кузнечик, скакал, не думал обо мне!

— Все с тобой понятно. Значит, как содержать тебя с твоим сыном, сопли утирать, так Костик. А как мы, наконец, дождались, чтоб твоя бабка кони двинула и оставила нам наследство, то Костик — развод! — мужчина так противно перекривливал меня, что мне захотелось плюнуть в его лицо, еле сдержалась.

Боже и я с этим тихим психом больше десяти лет прожила. Что ж я такая слепая…

— Закрой свой рот. Я не знаю что на тебя нашло. Я тебя таким вижу впервые. Убеждаюсь, что мы друг друга никогда не знали. Но не смей оскорблять моего сына и глумиться над светлой памятью моей бабушки. Я завтра подаю на развод и в твоих интересах все подписать и не препятствовать мне, — раздраженно проговорила я, даже кулаки сжала.