Она посмотрела на его лицо, освещенное приборной панелью:

— Почему ты делаешь для меня все это, Джек?

— Потому что ты особенный человек, Анжела. Ты можешь распознавать убийц, ты предотвратила взрыв атомной бомбы в Америке. Мой дар — видеть в глазах людей, что они могут узнавать убийц. Вот, что я делаю. Вот все, что я могу сделать. Но ты на порядок выше любого, кто обладает такой способностью. Я знаю, потому что работал с такими людьми очень долгое время. Как я и сказал, ты совершенно особенный человек, Анжела.

Она долго смотрела на свои руки, лежавшие на коленях.

— Я не такая уж особенная. Я родилась ущербной.

Джек хмуро посмотрел на нее:

— Ты о чем?

— Моя мать принимала наркотики во время беременности. Кем бы ни являлся мой отец, он тоже был наркоманом. Все эти наркотики в ее организме испортили меня. Я не такая, как все люди. Я урод.

Джек молчал, размышляя, пока они ехали через город к бару.

Наконец, он произнес:

— Не знаю, правда ли так, Анжела. Твоя природная способность может быть просто более развитой, чем у других. Например, у людей, которые умны от рождения, более высокий показатель IQ. Ты можешь оказаться первым представителем лучшего вида людей — лучше тех из нас, кто не может делать того, что можешь ты. Ты особенная, Анжела. Не забывай об этом и никогда в этом не сомневайся. Ты не урод. Ты нужна миру.

— Хочешь использовать меня в своем деле, как в Израиле? Использовать, как других найденных тобой людей, которые могут распознавать убийц?

— Ни один из них не мог узнать, что убийцы сделали или о чем думали. Только ты, Анжела, можешь проникать в их разум. Это крайне необычайно.

— Не так уж, — сказала она, снова глядя в окно. — Заглядывать в голову убийцам — все равно что быть частью их безумного мира. Видеть вещи, которые они творили и что при этом чувствовали. Это проклятие. Мне приходится жить с тем, что я видела. Я вижу все это, когда пытаюсь заснуть. Я вижу это во сне. Это одинокое безумие.

— Могу только представить, — произнес он с мягким сочувствием.

Когда они подъехали к бару, у которого был припаркован ее грузовик, заведение уже закрывалось.

— Нейт рассказал мне, что с тобой произошло. Он будет рад узнать, что тебя отпустили и ты в безопасности.

— Может, зайдешь и скажешь ему сам? Я очень устала. — Она поколебалась. — Кроме того, мне немного неловко, что он видел, как на меня надели наручники и утащили.

— Конечно, — сказал Джек. — Подожди, пока я сбегаю к нему. Потом я поеду за тобой и прослежу, что ты в целости и сохранности добралась до дома. Но тебе не должно быть неловко. Ты не сделала ничего плохого. Они сделали.

Сидя в своем грузовике, Анжела увидела, как Нейт высунул голову из дверного проема и помахал. Она помахала в ответ.

Когда Джек подошел к ее грузовику, она опустила стекло.

— Нейт прямо-таки вздохнул с облечением, — сказал ей Джек. — Он действительно за тебя беспокоился.

Она оглянулась на бар:

— Он хороший парень.

— Может быть, как раз для тебя? — спросил Джек.

— Я не хорошая девушка, — ответила она и завела грузовик.

Она все еще злилась на тех людей, которые схватили ее, и это не давало ей уснуть по дороге домой. На съезде с шоссе, когда она заехала на свою территорию, Джек помог ей натянуть трос, преграждавший подъездную дорожку. Она сомневалась, что смогла бы сделать это сама. Теперь, когда она была дома и в безопасности, ее глаза закрывались.

— Второе дыхание на исходе, — сказал Джек. — Отдыхай.

— Что это? — спросила она, когда Джек протянул телефон.

— Одноразовый мобильник, о котором не знает ни одно агентство и поэтому не прослушает. Там вбит мой номер. Просто нажми на первый номер на быстром наборе, если понадоблюсь.

Анжела кивнула:

— Позвоню тебе завтра.

— Выспись, Анжела. Поговорим позже.

Он подождал, пока ее грузовик проедет по дороге через луг и скроется за деревьями. Горы-близнецы, освещенные лунным светом, казалось, встречали ее.

Анжела спала мертвым сном, а в следующий миг открыла глаза и села на кровати.

Она не знала, почему, но сердце бешено колотилось.

В комнате было абсолютно темно. Она проспала не больше часа или двух. На улице была глухая ночь.

Она так устала, что даже не пошла в душ и не смыла косметику, а просто сняла все, кроме трусов, и рухнула на кровать. Она уснула прежде, чем успела насладиться чувством уединения в своей постели в собственном доме.

И хотя она резко проснулась, ее разум все еще барахтался в тумане недосыпа. Она не могла определить, что ее разбудило, и на долю секунды решила, что видит сон. Но как только эта мысль пришла ей в голову, она поняла, что это не сон.

Что-то было не так.

Смертельная усталость не давала ясно мыслить, и она никак не могла понять, что именно не так.

Анжела осторожно опустила босые ноги на пол и встала одним плавным текучим движением. Она выждала секунду, прислушиваясь, — возможно, к дому подошел олень. Все еще находясь в сонном дурмане, она сделала три привычных шага к выключателю справа от двери.