— Довольно просто хвастаться, приписывать себе чужие заслуги, говорить, что обманул полицию, — сказала она. — Это не значит, что ты действительно убил ее. Многие неудачники признаются в преступлениях, которых не совершали. Возможно, копы считают тебя невиновным потому, что так и есть.

— Они поверили, потому что я умнее их, — рявкнул он. — Они не могут меня поймать.

— Возможно. — Она знала, что должна подтолкнуть его еще совсем чуть-чуть. — Как я и сказала, довольно просто выдумать историю. Но нелегко быть человеком, который и вправду может сделать подобное.

Он искоса посмотрел на нее:

— Я могу отвести тебя к телу.

Мгновение она удивленно смотрела на него.

— Тридцать одна миля. Ты сказал, тридцать одна миля?

— Верно. — Оуэн указал в темноту. — Туда. Тридцать одна миля. Давай покажу, и тогда ты поймешь, что я говорю правду.

Ему начинало нравиться, что он доверился ей. В отличие от других женщин, она не была испугана или шокирована, а действительно заинтересовалась.

Хитро улыбаясь, он сообщил больше:

— Она была не первой.

— Хочешь сказать, что убивал людей и раньше?

— Двоих. — Когда он взглянул на нее, Анжела увидела в его налитых кровью глазах, как это произошло. — Она была третьей.

Нет, Кэрри была четвертой. В пьяном угаре он позабыл о тощей проститутке, которую задушил в ночлежке в Пенсильвании. Она была героиновой наркоманкой, долго травившей себя наркотой, — как и мать Анжелы. Оуэн просто завершил дело за нее. Но сейчас не время освежать его память.

— Так или иначе, я никогда не была с парнем, который совершил преднамеренное убийство. Это чертовски заводит. Конечно, если ты говоришь правду. — Анжела повернула ключ в зажигании и выехала с парковки. — Лучше не лги мне.

— Увидишь, — произнес он с самодовольной уверенностью.

Оуэн попросил свернуть на узкую и извилистую второстепенную дорогу, которой мало кто пользовался. Длинная Даффи-роуд, петлявшая в лесной глуши, вела мимо разрозненных домов и баз отдыха. Поначалу, пока они отъехали не слишком далеко от Милфорд Фоллз, возле дороги попадались приземистые ветхие дома. На некоторых были заплаты из черного толя, прибитого к потрепанному белому сайдингу. У нескольких обвалилась крыша. Какие-то были накрыты голубым брезентом, который должен был удерживать блоки, но со временем они тоже разрушались.

Возле них стояли брошенные машины, выкинутые газонокосилки, валялась старая бытовая техника, оконные рамы, велосипеды, ржавые мангалы и поломанная садовая мебель. Все это ржавело и гнило среди сорняков и разросшегося кустарника.

Рядом с некоторыми домами лежало такое огромное количество хлама, что дворы больше походили на свалки. Кое-где были пристройки со старыми тракторами и древними грузовиками, стоявшими на блоках. Иногда виднелись разбитые дороги, ведущие к амбарам в полях. Анжела заметила в нескольких местах таблички «Вход запрещен», прибитые к деревьям и заборам.

Тусклые лампы у дверей нескольких домов разгоняли туман жутковатым светом, но большинство жилищ были темными и давно заброшенными. Раньше в Милфорд Фоллз была текстильная фабрика и другие промышленные предприятия, где работало много людей, но в итоге производство закрылось, а работникам пришлось уехать. В Милфорд Фоллз было непросто заработать на жизнь, так что многие просто собрали вещи и переехали.

За домами стоял густой лес, а местами сосны доходили даже до асфальта дороги. Когда путь шел через горы, дорога становилась однополосной. Из-за тумана, мокрого черного асфальта и отсутствия разметки Анжеле было трудно разобрать, куда она едет. Это делало поездку весьма напряженной — не говоря уже о том, что рядом сидел мужчина, который насиловал и убивал женщин ради удовольствия.

Власти округа плохо следили за состоянием дороги, разве что срубали ветки, которые нависали над асфальтом. Дорога была вся в ямах, покрытие местами раскрошилось. На обочинах скопилось много листьев и сосновых игл, скрывавших край проезжей части. Из-за того, что так много людей бросили дома и уехали, казалось, будто лес постепенно поглощает эту землю.

Оуэн помрачнел, пока они ехали по пустынной дороге к месту, где он бросил тело. Анжела подозревала, что он возмущен необходимостью доказывать, что убил женщину. Если бы она его не напоила, он не стал бы так охотно хвастать убийствами. Он еще нескоро протрезвеет, но Анжела все равно ощущала беспокойство.

А еще она знала, что ее спутник весьма вспыльчив. Чтобы он и дальше оставался довольным и уверенным в своих действиях, ей приходилось терпеть его руку в своих шортах. Предполагалось, что ей нравится такое обращение со стороны определенного типа мужчин, поэтому, если Анжела будет слишком настойчиво сопротивляться ухаживаниям, то он может выйти из себя и решить добавить ее к списку своих жертв.

Он должен считать ее соучастницей, впечатленной его смелостью, должен сам показать тело, иначе его никогда не найдут.