И как всегда оказалась права. Спустя неделю после моего похищения — дни я отсчитывала по приемам пищи, оставляя ключами аккуратные, еле заметные царапинки на стене у изголовья кровати, — ко мне нежданно-негаданно, да еще и во внеурочное время, пришел посетитель.

Уже успев пообедать, я сидела на кровати и, обняв колени руками, тупо пялилась в противоположную стену, лениво разгоняя обрывки мыслей приходящих в голову. Двигаться не хотелось, размышлять особо тоже. Даже ласково перебрать руками руны в мешочке, оглаживая отполированные бока и проводя подушечкой большого пальца по гравировке, не тянуло. Обычно это действие успокаивало меня и помогало держать эмоции под контролем, но только не в этот раз.

Сегодня меня как-то особенно сильно накрыло удушающим покрывалом апатии и безразличия. Стало казаться, что я никогда уже не выйду отсюда, так и оставшись пропавшей без вести, а потом и мои тюремщики забудут обо мне, обрекая на медленную смерть и забвение.

Умом, я понимала, что мысли эти глупы и ничего хорошего мне не принесут, но бороться с ними каждый раз было все сложнее. Поэтому я предпочитала вообще не задумываться о текущем положении дел и предпочитала проводить время в некотором подобии медитации. Полного бездумного просветления сознания достичь не удалось, но некоторый положительный эффект все же имел место быть: отчаяние до меня пока что тоже еще не добралось. И это, хоть немного, но радовало.

Скрежет отодвигаемого засова раздался неожиданно, вырывая меня из привычного полусонного состояния. Переведя взгляд на вход, я вяло заинтересовалась, кто бы это мог быть, но едва увидела мужчину переступившего порог, как неясное, но настойчивое чувство тревоги заставило немедленно собраться с мыслями.

Посетитель был… никаким. Мужчина средних лет, с ничем особо не примечательной внешностью. В толпе он наверняка не привлек бы внимания, сливаясь с остальными прохожими. И даже если взгляд зацепился за его лицо, то спустя несколько минут о нем сложно было бы вспомнить, не говоря уже о том, чтобы подробно описать.

Именно это и настораживало. Ну, не может обычный человек быть таким совсем уже неприметным! Значит, или владеет магией или использует соответствующие амулеты, подобные простейшему «отводу глаз». Но, полагаю, все же более высокого уровня и с расширенными функциями. А значит, что тот, кого я перед собой сейчас вижу, вполне вероятно, выглядит совсем по-другому.

Одно непонятно, как его магия могла действовать здесь, если моя мне совсем не подчинялась? Кроме той, что была уже частью меня и обеспечивала нормальную жизнедеятельность организма. Значит ли это, что заблокировали именно маня? Хотя я не ощущала на себе какого-либо внешнего воздействия или вмешательства в ауру. И склонялась к мысли, что экранировано все-таки помещение, в котором я нахожусь.

А здесь такой сюрприз!

Впрочем… Кинув взгляд на дверь, увидела, что она все так же приоткрыта, а на пороге замер один из моих бессменных тюремщиков. Лицо его было непроницаемо, но вся поза говорила о том, что он не расслаблен и готов мгновенно отреагировать на любую глупость, которая может взбрести мне в голову, если я рискну прорваться на свободу.

Вот еще! Нашел дурочку — ребенком рисковать, на такого амбала с кулаками кидаться. Разум мне пока еще не отказал. Как и любопытство, впрочем, тоже. Поэтому я с тщательно скрываемым интересом стала рассматривать незнакомца, пытаясь понять, что же он задумал.

Мужчина не стеснялся, войдя в мою камеру, как к себе домой. Взял стоящий у стола стул и поставил его прямо напротив меня, повернув его спинкой вперед и оставив между нами расстояние не больше метра. Затем уселся на него верхом, облокотившись руками на спинку, и с не менее пытливым интересом уставился мне в глаза.

За все это время он не проронил и слова, лишь губы его чуть заметно кривились в легкой усмешке, что делало и без того не слишком привлекательный образ, попросту отталкивающим.

Молчание затягивалось, зато росло мое недоумение по поводу причины этого странного посещения. В гляделки он со мной пришел поиграть что ли? Странно все это. Не верю я и в психологическое давление, потому что мне ни капельки не страшно: ну сидит себе, молчит, смотрит. Лишь бы глаза не сломал. А так, пока руками не трогает, волноваться мне не о чем. И я чуть расслабилась.

Оказалось, что зря.

Ошибочность своего рассуждения я поняла спустя всего лишь минуту, когда отчетливо почувствовала нарастающее ментальное давление и поняла, что этот невзрачный типчик пробует меня на прочность, пытаясь пробить ментальные щиты, которые каким-то чудом все еще удерживались на мне.

Прекрасно понимая, чем мне грозит вмешательство, мягко говоря, недружественно настроенного менталиста, я изо всех оставшихся сил укрепила свою оборону, грохнув на нее не только крохи оставшейся магии, но и щедро зачерпнув из неприкосновенного резерва — ауры. Впрочем, ровно столько, чтобы не повредить при этом ребенку.

Не знаю, сколько мы с ним мерились силами, время словно остановилось. И я уже с отчаянием чувствовала, что защита моя начинает трещать по швам, как вдруг все прекратилось. На одном только упрямстве я смогла удержаться и не рухнуть сломанной куклой на кровать в тот же миг. Сдержалась, скрепилась и упрямо посмотрела в глаза менталисту.