— Да нет, не то чтобы тяжко, но…

Больше я сказать ничего не успела, так как меня прервал раздавшийся за спиной презрительный голос, полный едкой насмешки.

— Гляньте-ка, полюбовник, наконец, зявился! Где же ты шлялся-то столько времени, вампир? Занят был или разонравился, раз твоя баба уже с чужими мужиками по лесам ходит?

После этих слов повисла оглушающая тишина. Даже птицы, кажется, резко смолкли, а ветер перестал шуметь кронами деревьев. Только стук сердца, шум в ушах и кровь, прилившая к лицу от стыда и очередной незаслуженной обиды, — вот все, что я в этом момент ощущала.

Не удержавшись, тихо всхлипнула и крепче прижалась к другу. А он словно закаменел весь на несколько секунд. Потом мягко положил мне руку на плечо и аккуратно отстранил, говоря:

— Погоди немного, Сафи, постой пока в сторонке. А лучше — вообще в дом иди, я скоро буду.

Голос его был настолько ровным, холодным и безэмоциональным, что у меня от удивления даже слезы на глазах высохли. И это мой всегда веселый и легкий в общении друг? Никогда его таким не видела. Сейчас он стал весь какой-то собранный, подтянутый, словно приготовившийся к броску. И взгляд такой недобрый, мне даже на мгновение страшно стало.

Но в сторону послушно отошла. Хотя уходить я не обиралась пока не пойму, что здесь собственно происходит.

А то, что что-то происходило — это факт! Напряжение, повисшее в воздухе, казалось, можно было потрогать руками. Двое сильных, уверенных в себе мужчин стояли напротив, разделенные небольшим пространством и молча сверлили друг друга тяжелыми взглядами.

Я посмотрела на Светозара и содрогнулась повторно. Теперь я бы к нему и на шаг бы не подошла, такой жутью от него веяло. И хоть на лице его явно было написано презрение, а на губах блуждала глумливая ухмылка, да вот только глаза оставались холодными и злыми.

Такой оборотень меня не просто пугал, а прямо-таки приводил в ужас. Сразу ясно ощутилась его животная, глубоко спрятанная, ипостась. И захотелось тут же оказаться от него как можно дальше. За дубовой дверью, запертой на тяжелый засов.

Но я мужественно обхватила себя руками и зябко поежилась. Не уйду и все! А то вдруг что-то случится? Я же себя потом не прощу. А так… хоть что-нибудь, да сделаю!

Тишину нарушил странно спокойный голос Дамира:

— Надо поговорить, Светозар. Пойдем-ка отойдем в сторонку.

— Поговорим. Отчего бы и нет? — согласился мрачно оборотень. — Давно уже пора, по-хорошему. Софья, иди в дом!

Последнюю фразу он обронил, даже не глядя на меня. Ишь, раскомандовался, самец доминантный! А вот и не уйду! Что они тут решили мордобой в лучших мужских традициях учинить? А фот фигушки им, не позволю!

Хотя, если по уму подумать, то мне в драку между мужиками лучше не лезть, Сами не заметят, как затопчут в пылу выяснения отношений. Да и как я этих бугаев вообще остановлю? Хе-хе… грудь, что ли показать, как в той шутке? Боюсь, не сработает. Еще потом и огребу дополнительно от обоих, в воспитательных целях так сказать.

Конец моим сомнениям и метаниям положила Антонина Петровна. Она тихо подошла сзади, бережно взяла меня за плечи и мягко развернула в сторону крыльца.

— Пойдем, милая, дома пока посидим. Я тебя научу один отвар полезный готовить, в жизни он тебе точно пригодится. А эти двое и без нас разберутся, большие уже мальчики. Негоже девке в мужские разборки встревать. Еще, чего доброго, зашибут ненароком.

И потянула за собой по дорожке. А я послушно шла рядом, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не обернуться назад. Вот дверь за нами закрылась, отрезая от того, что происходило во дворе и у меня как будто внутренний стержень вынули.

Устало опустившись на лавку, я положила руки на стол и уткнулась в них лбом. Тело мелко потряхивало, а глаза снова были на мокром месте. Слезы я старалась сдержать, но получалось это у меня из рук вон плохо. Рядом опустилась тетя Тоня и ласково погладила меня по спине, приговаривая:

— Ну, будет, девонька, будет… Нашла из-за чего переживать. Дело молодое — все успокоится и прояснится. А ты не плачь, давай, а лучше полезным чем займись. Оно и мысли в другую сторону повернет и грустить не даст. Работа — она завсегда спасает. Особливо, когда душа болит или смятенье сердце точит.

Слова ее были мне не совсем понятны, но переспрашивать не хотелось. Однако основная мысль показалась мне здравой. Поэтому, в последний раз шмыгнув носом и утерев глаза рукавом, я несмело улыбнулась и с интересом уточнила:

— А что нужно сделать, теть Тонь? Вы мне про какой-то отвар говорили? Для чего он?

Знахарка только лукаво улыбнулась, вставая и направляясь к плите. Видимо совсем недавно она кипятила воду, потому как из носика большого эмалированного чайника все еще вился горячий парок.