Я сглотнул, напряжённо наблюдая за её действиями. Что-то как-то ситуация начала выходить из-под контроля. Мне удавалось пока держать каменную рожу неподвижной. Но если оно так и дальше пойдёт… не знаю даже, чем дело обернётся. Как-то не хочется позориться перед Перчинкой, издавая томные звуки. Это явно укрепит моральный дух нашей пленницы.

Я, кажется, понял. Всё дело было в устройстве женского организма. Напротив нижней части живота располагались влагалище и матка. Очень даже чувствительные части тела у девочек. Поэтому, трогая стенки живота, Сахаринка невольно стимулировала всё, что находилось внутри.

Тело Перчинки подложило мне настоящую свинью. Я ощутил, как по нижней части живота начинает разливаться приятное тепло. И не было никаких шансов это остановить.

Сахаринка проникла языком в мой пупок и принялась игривыми движениями вытворять всякое… Меня словно пронзило током от головы до пяток. Я невольно резко положил ей руки на плечи и крепко сжал пальцы.

— Что ты собираешься делать? — спросил я. Рожу всё ещё каким-то чудом держал невозмутимой.

— Я тебе сейчас отомщю-ю-ю… — коварно произнесла Сахаринка, не секунду отвлекшись. В её глазах плясали бесенята.

Моя каменная рожа, сука, держись! Вливаю в харю укрепляющий раствор по максимуму! Невозмутимость и спокойствие, как у рептилоида! Дружко, дай мне сил, как в твоей лысине!

Блин, ну это, конечно, был полный звездец. Я даже понятия не имел, насколько мощные ощущения бывают в женском теле. Я чудом удержался, чтобы не заорать во весь голос из-за переполнявших меня острых, но невероятно приятных ощущений.

Подняв руки, Сахаринка крепко сжала груди Перчинки… или мои. Я, кажется, уже прекратил различать, где что. Мозг разрывался от невероятно сильных импульсов.

Распрямившись, Сахаринка осторожно взяла мой сосок в рот… Я едва сдержался, чтобы не начать издавать всякие подозрительные звуки. Через моё тело раз за разом пропускали мощнейшие электрические разряды. Не знаю, это для всех женщин нормально, или только Перчинка такая? Особо чувствительная в зоне груди?

Вот значит, что чувствуют темпераментные женщины, когда берутся за их соски вплотную. Теперь для меня это не тайна.

Сахаринка, Ника и даже Перчинка смотрели на меня с удивлением. Они совсем не ожидали увидеть каменную невозмутимую рожу с выдвинутой вперед челюстью. Я каким-то чудом выдержал? Хотя и побывал на самой грани.

— Ты что, совсем бесчувственный? — в шоке произнесла Сахаринка, отстранившись и оставив мои сиськи в покое. — Я же так старалась…

Знали бы они, чего мне это стоило. Реально, я был в шаге от того, чтобы застонать, как девчонка. И лишь невероятным напряжением воли вытерпел.

Я широко улыбнулся. Наверно, по аналогии с дедом Гарольдом, это можно было назвать «Слава, скрывающий возбуждение».

У Перчинки в глазах мелькнуло отчаяние. Я продемонстрировал своё полное преимущество над ней. Главный агрегат моего настоящего тела стоял колом, оттопыривая штаны. Перчинка не смогла совладать с доверенным ей управлением. И тем обиднее ей было видеть, что я намного лучше управляюсь с её собственным телом!

Это был страшный моральный удар. Намного сильнее всего, что было до этого.

— Должен признать, это было мощно, — признался я. — Едва выдержал.

Перчинка смотрела на меня с выражением крайнего шока на лице. Кажется, наша красотка как раз-таки являлась очень чувствительной, и знала пределы возможностей своего тела. Она примерно представляла, что мне пришлось пережить.

Соски — уязвимое место Перчинки. Так и запишем.

— Ты бы ведь не выдержала, если бы оказалась на моём месте? — поинтересовался я у неё. — Застонала бы во весь голос. Верно, Перчик? Я ведь прав, не отрицай.

— Хах… Нет! Нет!! Нет!!! Хах… янитакая… — выпалила Перчинка, красная от стыда и возбуждения. — Это не правда! Я бы легко… я бы… я…

Она умолкла, полностью раздавленная морально.

— Стало быть и колоться ты тоже не будешь? — лениво поинтересовался я. — Говори быстро! Где Эгина? Где секс-машина… просто машина?

Перчинка молчала, упорно продолжая сопротивляться. Она замотала головой и зажмурила глаза.

— Ника, — я пошевелил пальцами. — Разрешаю тебе пользоваться моей тушкой по полной программе. Удовлетвори себя, как того пожелаешь.

Ника издала хищные звуки хищного хищника, только вышедшего на охоту:

— Ня-я-я! — и бросилась на Перчинку, срывая с себя детали туалета…

Мы наказывали Перчинку… долго. Как минимум несколько часов. А может быть и больше. Четыре часа или даже пять-шесть.

Мы делали с ней… много всего интересного. Ника отлюбила ее по полной программе и во всех позах. Всего и не перечислить.