Настя сняла блузку, бросила на стул. Бюстгальтера на ней не было — ставшие твердыми как у шестнадцатилетней груди уже не отвисали, и норовили твердыми сосками прорвать тонкую ткань блузы. Сбросила босоножки, шорты, стянула трусики — стеснительностью она вообще не отличалась, а в Академии от таких пережитков прошлого ее излечили наглухо. Ради дела она могла бы голышом проехаться в час пик в городском троллейбусе, так что раздеться перед клиенткой для нее совершенно ничего не стоило. Вернее — она об этом даже не задумалась, и осознала, что стоит голой только тогда, когда Лена восхищенно присвистнула:

— Насть, слушай…ты ведь само совершенство! Господи, как бы я хотела иметь такую фигуру, как у тебя! Ну, хоть чуть-чуть на нее похожую! А у меня уже целлюлит начался — пожаловалась она с детскими нотками обиды — Мне лет-то всего ничего, а уже все, как у старой бабки!

— Ты кури, пей виски, винцо припивай, нюхай всякую дрянь и колесики за щеку суй — и еще наберешь целлюлита! И в спортзал не ходи, не надо! Зачем тебе спортзал? Целлюлит-то лучше! Запас всегда с собой! С голоду не умрешь!

— Да ну тебя — скривилась Лена — и тут же упавшим голосом добавила — Сама знаю. Только заставить себя не могу. Сказано ведь — надо начинать занятия в понедельник после нового года… Вот придет понедельник — и займусь! А ты иди быстрее в душ, а то я первая займу!

Настя пожала плечами, достала из сумки все, что нужно для душа (в том числе и бритвенный станок — ноги, и…«зону бикини» выгладить, а то заросла щетиной), и пошла мыться. Это заняло с полчаса. За ней отправилась Лена, а когда вышла — они надели купальники и пошли к бассейну, расположенному на краю скалы во дворе отеля.

Настя решила все-таки позагорать — ну какого черта она выглядит, как мраморная статуя? Это бросается в глаза среди смуглых и загорелых туристов и аборигенов. Сгореть Настя не боялась — Карпов объяснил, что ей это не грозит — как и ему. Гомеостаз тут же залечит ее ожоги, вернее даже не даст эти ожогам образоваться. Даже такая блондинка как Настя никогда не сгорит. И не заболеет никакими ковидами, проказами, сифилисами и поносами.

Уже когда Настя покоилась на лежаке вверх спиной лицом вниз, подогреваемая жаркими лучами солнца, ей вдруг подумалось — а какого черта? Почему она должна вернуться в свое время, в свой мир? Здесь она останется вечно молодой, вечно юной, красивой! Проживет сотни и сотни, а может и тысячи лет! Увидит то, что впереди, то, что за горизонтом времени — вечно здоровая и практически неубиваемая. И тогда зачем ей возвращаться домой? Ради того, чтобы принести руководителям страны какие-то сведения? Долг перед родиной? Так разве Настя не отдала свой долг стране? Разве не заплатила своим здоровьем? Что ей дадут за возвращение? Орден? Два ордена? Квартиру? Премию? Зачем ей это? Разве за деньги и квартиру купишь молодость и красоту? Нет, ну за деньги конечно можно купить красоту — пластические хирурги творят чудеса — но молодость?! Вечное здоровье?

Нет, товарищи дорогие…не дождетесь. Только из-за одного обстоятельства Настя могла бы вернуться — там Карпов. А Карпова она не просто любила — Настя его обожала, она готова была ради него на все. Даже умереть. И при этом с горечью понимала — у нее нет будущего с Карповым. Кто он, и кто Настя. У Карпова есть Ольга, а еще, и это главное — он любит свою жену Надю. И Настя знала, зачем Карпов просил сходить, навестить жену. Надеется, что если та услышит о том, что муж жив — ринется за ним в другой мир. И не зря надеется. За Карповым любая баба бросится хоть на край света, так что его план, как и другие его планы — просто обречен на успех.

И если Настя любит его, если желает ему счастья — лучше ей в своем мире не появляться. Иначе она не утерпит и одной прекрасной ночью заберется к нему в постель. Трижды она хотела это сделать, когда Ольги не было рядом. Стояла, думала…и снова возвращалась в свою одинокую постель. Скрежетала зубами, ласкала себя, и засыпала после бурного оргазма, представляя, что ласкает ее Карпов, что это его рука нежно касается ее потаенных местечек. Нет, надо все это прекращать. Жена Карпова там, а Настя будет здесь. Навсегда.

После того, как пару часов пожарились на солнце, кожа Насти приобрела нежный кремовый оттенок, и стала еще красивее. В бассейн они окунулись по разу, и больше не полезли — он был так перенасыщен хлором, что просто-таки выедало глаза. А море под скалой оказалось холодным — глубина очень большая, метров двадцать у самой скалы, дальше — синяя бездна. Вода — брр…

Настя не ожидала, что вода будет такой холодной, но сдержалась, не завизжала. Только когда выходила из воды по спущенной в нее лесенке — фыркнула, и передернулась, почему-то выругавшись по-немецки. Чем вызвала смех симпатичной молодой парочки, парня и девушки возраста примерно как у Лены (та еще плескалась возле лесенки). Как оказалось, это были самые настоящие немцы, и Настя с ними мило поболтала. Парочка удивилась, что Настя оказалась русской — у нее такой чистый выговор, можно подумать, что она настоящая немка, тем более что внешность это как бы подтверждает. На что Настя подумала, но не сказала — после войны через Германию прошло столько национальностей, осенью и зимой родилось столько детей…что скорее всего от германской нации остались только воспоминания. Потому говорить, что белокурая валькирия может быть только немкой — это просто глупо. Вот Леночка сойдет за современную немку: смуглая, загорелая, похожая на арабку. А Настя если только какая-нибудь норвежка, или шведка. Но для них у нее слишком мягкие и правильные черты лица — скандинавки в большинстве своем мужеподобны и грубоваты.

В беседе выяснилось (и кстати Настя припомнила, что Карпов ей что-то такое рассказывал, но она то ли пропустила мимо ушей, то ли забыла), что пляжи с песком и теплой водой находятся на другом конце острова, возле того озера, на котором во времена Даррелла якобы видели розовых фламинго («Моя семья и другие звери»). И что там очень хорошо, но чтобы добраться — надо взять в аренду автомобиль, либо мотоцикл. Что навело Настю на правильные мысли — действительно, почему бы и нет? На машине можно весь остров объездить вдоль, и поперек! Кстати — о том же ей говорил Карпов. Они ездили на машине вчетвером, и это было очень удобно. За сорок пять евро в день.