Настя поблагодарила парочку за дельные сведения, и дождавшись Лену пошла с ней в номер — отмываться от соленой воды и переодеваться. Хотелось есть, а здоровенные гамбургеры с картошкой фри ее привлекали меньше, чем настоящие блюда из настоящего ресторана. Хотя Лена и требовала срочно нажраться бутеров и не выеживаться с ресторанами. Время только терять!

Настя помылась, надела легкий короткий сарафанчик, который очень ей шел (вообще-то красоткам все идет, даже крапивный мешок, это страшилищам надо искать для себя дорогую одежду), и сходила на рецепшен, где попросила вызвать ей человека из проката автомобилей, оставила на это дело заявку. Тут были каталоги нескольких фирм, предлагающих услуги проката. Настя просмотрела все, и остановилась на одной, у которой в каталоге имелся маленький джип судзуки-джимни, или в просторечии — «Джим». Настя разбиралась в автомобилях, и этот неприхотливый и экономный внедорожник ей очень нравился. Тем более что верх у него был открытым — кабриолет.

— Ой! Сука, куда он нас ведет! — взвизгнула Лена, когда джип нырнул за угол, и дорога резко сузилась до размеров тоннеля — Тут нет проезда! Настька, черт тебя подери, куда ты едешь!

— Не ссы, Маруся, прорвемся! — хихикнула Настя и «Джим» вырвался на свет, едва не зацепив какую-то мелкую машинку, полную чопорными английскими туристами — Чего разбибикались, чертовы лаймы?! Ишь, глазенки-то выпучили!

— Настька, ты водишь как бог! — довольно ухмыльнулась Лена, вцепившись руками в рукоять джипа — И где только училась так ездить?!

— Не знаю — вздохнула Настя, которая прекрасно помнила, где училась, как училась, и как умудрилась перевернуть учебную машину. Экстремальное вождение — это такая штука…если не разобьешься, то научишься водить так, как…как она, Настя. Когда сливаешься с машиной, когда чувствуешь каждый ее винтик. Когда машина становится продолжением твоего тела. Не думая, не рассуждая, на одних инстинктах, на подкорке и памяти мышц.

Справедливости ради надо сказать, что водить «джима» было очень даже легко и приятно. Автоматическая коробка передач — это песня! Тем более на дорогах Корфу — узких, часто проложенных по краю пропасти. А пропасти тут есть очень даже крутые! Что твой Кавказ! Нет, ну Кавказ, конечно же, покруче, но тебе, когда ты летишь с дороги вниз и вопишь: «АААА!» сравнивать как-то недосуг.

Чтобы добраться до того пляжа, о котором рассказывал Карпов, им надо было пересечь остров, в центре которого что-то вроде горного хребта, и уже потом спуститься к побережью. Что они сейчас и проделывали, петляя по улочкам греческих деревень и разглядывая (по мере возможности) никуда не торопящихся, благостных и умиротворенных греков.

Насте нравились эти деревеньки — спокойные, чистые…дом стеной прилепляется к соседнему дому и получается что-то вроде таун-хауса. Дверь из дома — сразу на улицу, если не считать маленькой, метр на полтора квадратной площадки огороженной небольшим заборчиком или просто огражденной бордюром. Там стоят стулья, на которых восседают греки и гречанки, с интересом рассматривающие проезжающие машины и обсуждающие какие-то свои важные дела. Тишина, благолепие и покой. Хорошо!

Навигатор, который забит в телефон, вел Настю и Лену уверенно, и Настя, которая не особо еще привыкла доверять здешним электронным гаджетам успокоилась и полностью ему доверилась. И не ошиблась. Вывел он их куда надо, а именно — прямо к озеру Кориссион, разделенному с морем узкой песчаной косой, кое-где поросшей кустарником.

Озеро, как озеро — болото какое-то. Насте оно активно не понравилось. А вот пляж, или вернее пляжи…это чудо! На Корфу, или как его зовут сами греки «Керкире» — некуда спрятаться от назойливых туристов. Как муравьи — они везде! (хорошо хоть китайцев практически нет — они не любят загорать) Но этот пляж…это рай! Народ концентрируется только возле точек, где раздают культуру, то бишь — пиво и прохладительные напитки, а стоит чуть отойти в сторону, метров на двести-триста…море! Солнце! Чистый песок! И почти нет людей. Только кое-где видны загорелые задницы и передницы нудистов, на которых никто здесь не обращает ровно никакого внимания. Все такие. Почти.

Машину бросили у кустов на косе возле дороги — она все равно не закрывается, а взять там нечего. Только пропылится…но это не самое страшное. Купили с собой минералки в полторашках, и пошли по пляжу туда, где в километре от скоплений народа виднелся высоченный обрыв, а под ним…под ним — никого. Только редкие прохожие, скорее всего те же нудисты, которые слегка удивили Настю тем, что здоровались с девчонками и улыбались. Настя и Лена улыбались в ответ, тоже здоровались и шли дальше, счастливые, как две довольные жизнью слонихи. Это Лена так сказала: «Я довольна, как слон! И что мы поперлись в этот гребаный Париж?! Вот же где счастье, теперь я знаю!» На что Настя не стала говорить, что знает, почему они поперлись в Париж и едва унесли оттуда ноги, и только заметила, что раз они женского пола, значит не слоны, а слонихи. Хоть и счастливые.

Не сговариваясь, обе не стали надевать купальники. Разделись догола, и сверкая бритыми лобками ринулись в море, хохоча и хлопая друг друга по тугим задницам. Потом Настя бросала Лену в воду — как с трамплина. Лена визжала и хохотала так, что на них оглядывались прохожие, улыбаясь и маша им руками. Девчонки махали им в ответ, и Насте впервые за долгое, долгое время было так хорошо, что это и передать словами нельзя. Она на самом деле отдыхала! Забыв о том — где находится, кто она такая, и зачем прибыла в этот мир. Все исчезло — кроме физиономии улыбающегося Карпова где-то на периферии ее сознания. Это он сказал: «Девочка…ты должна быть счастлива. Съезди на Корфу, и ты узнаешь — как можно жить в радости!» Настя тогда посмеялась — мол, вот же завернул, что она, красивых мест не видала?! И только теперь поняла — как он был прав. Исчезло все — кроме теплого, прозрачного моря, кроме чистого песка и ветерка, который обдувал мокрое тугое тело, в котором не осталось болезней и ран, которое радовалось жизни как цветок, распускающийся после теплого летнего дождя. Настя была счастлива!

Накупавшись как следует (так бы и сидели в воде — как ей и сказал Карпов, здесь море теплее на несколько градусов, чем в Палеокастрице — течения разные), они побрели на берег — попить водички и съесть пару бутербродов. И тут Настя нахмурилась — возле их одежды сидел непонятно откуда взявшийся мужчина в шортах и расстегнутой на все пуговицы легкой рубашке. Широкая соломенная шляпа на голове бросала тень на загорелое, практически коричневое лицо, и мужчине этому от роду было от сорока и до…непонятно сколько лет. Есть мужчины, которые войдя в определенный возраст будто замораживаются на долгие и долгие годы. И гены, и работа над собой — спортзал, диеты, здоровый образ жизни.