– Эм, Вефрид. Вефрид Хольмбергсон, – улыбнулась девчонка.

– Входите, – сказала дама, что-то чиркнув на листке, возникшем в её руке.

Врата Замка распахнулись.

***

Господин Осгурд отхлебнул последний глоток чая, и чашка исчезла из его руки. Огоньки по-прежнему образовывали вокруг него какие-то причудливые фигуры, но ему было уже не до них. Господин Осгурд задумчиво смотрел сквозь пустоту, предвкушая великолепие ближайших событий. Сейчас он подумал даже, что хорошо бы и самому поучаствовать в них. Такая мысль его никогда не посещала. Он всегда лишь наблюдал и пил чай, участвовать хоть в чём-то он был не намерен, но необъяснимое чувство собственной нужности и важности толкало его сделать что-то спонтанное. Жаль, но и его он очень скоро позабыл.

Во мраке маленькой комнаты раздавался тихий стальной звон. Он постепенно нарастал, превращаясь в пронзительное звяканье металла, ударяющегося о металл. А потом вдруг стихал с глухим стуком. И вновь нарастал дрожащим лязгом. Это в пустой каморке близ обеденного зала Визанс упорно натирал столовое серебро. Ножи, разномастные вилки и ложки, кинжалы и маленькие острые шпажки ловко скользили из одной когтистой ладошки в другую, со звоном ударяясь друг о друга. Не встречая преград в виде хоть чего-нибудь, звуковые волны эхом разносились по комнатке.

Визанс не любил это занятие за то, что его было необходимо выполнять. Он не понимал, почему именно он должен готовить Обед, когда в соседних комнатах полно специально набранных для этого людей. Но, как и остальную ненавистную работу этого невыносимого дня, он послушно и молча исполнял и эту. Вообще-то молчать его никто не заставлял, он мог, и даже более того, имел полное право на то, чтобы жаловаться на свои обязанности, но за неимением адекватных слушателей предпочитал этого не делать. Впрочем, вокруг было полно неадекватных, которые с любопытством выслушали бы его, но Визансу они не нравились, поэтому он хранил гордое молчание.

В одном углу комнатки сидел и что-то неразборчиво бормотал маленький человечек с ведром на голове. Судя по голосу, он был чем-то раздражён, но чем конкретно, как Визанс не вслушивался, понять не удавалось. Человечек периодически замолкал, вскидывая к потолку руки в надежде услышать какую-то реакцию окружающих. «Да что вы говорите!» – произносил тогда Визанс с наигранным сочувствием, и человечек, качая ведром, продолжал свою нечленораздельную речь.

Бродивший по комнате гусь, напротив, не выказывал абсолютно никакой реакции к бормотанию, он гордо вышагивал по известной лишь ему траектории и иногда издавал шипящее гоготание, напоминающее злобный смех, от которого Визанса всякий раз бросало в дрожь не то от неожиданности, не то от страха. Впрочем, гусь довольно часто посмеивался над всем вокруг, и на то у него была веская причина, о которой знали только он и ещё один загадочный объект, пребывавший в данное время в привычном для себя, но всё же весьма необычном положении. Он стремительно летел, а может даже и падал (кто ж его поймёт), над горной грядой Второго королевства. Гуся это совершенно не заботило, он продолжал постукивать лапами по деревянному полу.

Ещё одним неадекватным слушателем, находящимся в комнате, можно было бы назвать сверчка, размером, несколько превосходившим стандартные габариты своих сородичей. Он таращился на Визанса с того самого момента, как тот приступил к своей работе, и удовлетворённо стрекотал, когда очередной кинжал или шпажка со звоном опускались на металлический поднос. На самом деле из всех здешних обитателей Визанс охотнее бы высказался именно сверчку, поскольку по самым невероятным причинам больше всего симпатизировал именно ему.

В целом, если немного вслушаться, хаотичный набор разнообразных звуков, эхом разносящихся по комнате, можно было принять за довольно весёлую мелодию, на удивление приятную на слух. И лишь только Визанс успел это заметить и немного расслабился, наслаждаясь музыкой, как в его сознании громом разразился рёв: «Визанс! Где тебя носит нелёгкая!?».

Чертёнок вздохнул и в полный голос произнёс: «Протираю столовое серебро, Хозяин». Слова утонули в какофонии звуков. «Зачем?» – удивился голос в его сознании. «Работа у меня такая, Хозяин» – протянул равнодушно чертёнок. «Интересно?» – задумчиво прорычал хозяин. «Весьма», – ответил Визанс, зачем-то вытаращившись на сверчка. «Ладно, потом закончишь, – после паузы вновь прозвучал рёв. – Топай ко мне, и поживее». «Слушаюсь», – выдохнул чертёнок, не отрывая взгляда от крошечных чёрных глазок сверчка. Тот самоуверенно стрекотал.

– Серебро не трогать, Кирби за главного! – с трудом перекричал нагромождение звуков Визанс и исчез.

Гусь недовольно гоготнул и снова разразился приступом ужасающего смеха. Человечек в углу восторженно вскинул ручонки, в ответ на что сверчок сочувствующе застрекотал.

***

Ни одно находящее в здравом уме и при трезвом восприятии мира существо не было способно понять, как устроен Замок. Так уж он был запрограммирован при создании. Даже сами его создатели совершенно не понимали, что ж такое они создали. На первый взгляд, в Замке не было ничего необычного, кроме того, что он, согласно легенде, «парил вне времени и пространства, то есть везде и нигде одновременно». Что это означало, не знал никто, за исключением, разве что Директора Академии, для которого Замок уже многие века был домом, но он предпочитал знанием своим не делиться.

На самом деле, Замок подчинялся весьма нехитрым законам, которые никто не считал нужным помнить. Поэтому всё, что происходило в его стенах, принято было называть странным. Странно было то, что куда бы ты ни шёл по узким, никогда непохожим друг на друга и на самих себя коридорам, ты всегда приходил туда раньше, чем рассчитывал, но несколько позже, чем должен был там оказаться. Странно было то, что новые двери, ведущие в комнаты или не ведущие никуда, появлялись сами собой, не считая нужным объясняться. Странно было то, что в Замке было абсолютно всё, хотя он не выглядел вместительным. И особенно странным было то, что внутри Замок вовсе не был замком.