Не зря, видно, поэты в своих стихах воспевают утренние зори. Сколько в них красоты и таинственной силы, вливающей в тело бодрость, а в душу волнующие чувства! Никто, наверное, не встречает столько зорь, сколько мы, летчики, и каждый раз я смотрю на занимающийся пожаром небосклон зачарованно, как будто вижу его впервые.

Из-за угла вывернулся Дятлов - в шинели, побритый, начищенный.

– Где это вы так рано успели побывать?
– полюбопытствовал я.

– В казарме, на подъем ходил.
– Он постоял около меня молча, о чем-то задумавшись.
– Да, - наконец продолжил он, - мало еще офицеры бывают в казарме, особенно летчики. Возложили воспитание солдат на старшину да на сержантов, а сами устранились.
– Снова помолчал.
– Вот тебе первое партийное поручение, - он пристально заглянул мне в глаза.
– Прочитаешь в среду солдатам политинформацию о происках империалистов на Ближнем Востоке.

Вчера я попросил у Дятлова рекомендацию для вступления в партию. Он обещал подумать, и вот первое поручение.

– Рекомендацию я дам, - сказал он и вошел в подъезд.
– Да, повернулся он уже около лестничной площадки, - чем вы сегодня думаете заняться?

– Не знаю. Чем-нибудь займемся. Инна сегодня обещает быть дома.

– Можете сходить на рыбалку. Только далеко не забирайтесь. Идите к утесу. В случае чего я пришлю за тобой посыльного...

Я бегом поднялся по лестнице. Инна хлопотала на кухне, готовя завтрак. Она раскатывала тесто, справа под жерлом прикрученной к столу мясорубки в тарелке лежал фарш.

– Эх, как некстати ты занялась этим делом, - с сожалением сказал я.

– А что случилось?
– Инна подняла на меня тревожные глаза.

– Ничего особенного. Просто мы пойдем сейчас с тобой на рыбалку.

– Правда?
– обрадовалась Инна.
– Вот хорошо. А как же с пельменями?

– Оставим их на вечер. Найдется у тебя что перекусить?

– Найдется. Есть колбаса и рыба.

Через двадцать минут мы шагали к реке. Инна несла спиннинги, а у меня за плечами висел рюкзак с едой. Мы решили пробыть на реке весь день, если, конечно, меня не вызовут.

И вот мы на берегу реки. Здесь трава была невысокая, сильно утоптанная, и мы пошли рядом. Лицо Инны от ходьбы разрумянилось и стало совсем юным, как у шестнадцатилетней девчушки.

Неподалеку от утеса она остановилась, залюбовавшись красками противоположного берега; он весь зарос высоким ивняком с еще зелеными и неопавшими листьями. Чуть дальше начинались сопки. Ближние - тронутые дымкой, с пятнами осеннего багрянца, и дальние - синие, похожие на раскинутые палатки неведомых туристов. Река текла неторопливо и почти бесшумно, будто дремала. На небольших мелких заводях поблескивал серебром тонкий ледок.

Мы подошли к утесу - громадному черному камню, за которым влево от основного русла уходила неширокая, но довольно стремительная протока. Течение возле утеса было слабое, и на ровной, почти без ряби поверхности то и дело всплескивала рыба.

Я показал Инне, как действовать спиннингом. Инна замахнулась, свистнуло удилище, и катушка завертелась. Инна не успела затормозить ее пальцем, и леска свилась в клубок.

– "Борода", - сказал я, указывая на спутанную леску.
– Это так рыбаки называют.

Инна склонилась над катушкой, но запутала леску еще больше. Я стал помогать ей. Мы возились минут пятнадцать. Наконец спиннинг был настроен.

– Давай я буду забрасывать, - предложил я и направил блесну туда, где только что всплеснула рыба.
– Крути!

Инна взяла удилище и стала крутить катушку. А я сделал заброс своим спиннингом. Но рыба почему-то не брала. Я сменил белые блесны на желтые.

– Давай я буду сама забрасывать, - попросила Инна.
– Все равно не ловится, так хоть научусь бросать.

– Учись, - согласился я.
– Только не стремись бросать далеко.
– И вот снова заброс. Я вел блесну у самой поверхности воды - верхогляд хватает рыбешек наверху, поэтому и зовут его верхоглядом.

– Есть, Боря!
– вдруг радостно крикнула Инна.

Я увидел в ее руках изогнутое удилище и натянутую леску.

– Помоги, я, наверное, не сумею вытащить.

Я бросил свой спиннинг и кинулся к ней. Через несколько минут на берегу бился красавец верхогляд килограммов на пять. Инна вся сияла от счастья.

А через час у нас в садке плавали девять красноперок и шесть верхоглядов.

– Может быть, пойдем домой?
– предложил я.

– Что ты, - возразила Инна.
– Такой день!

День действительно был чудесный. Солнце давно расплавило льдинки и высушило изморозь. Стало тепло, как ранней осенью, хотя была середина октября. Инна сняла куртку и, бросив ее на траву, развязала рюкзак. Достала небольшую скатерку и выложила на нее бутерброды, консервы, яблоки. Я наблюдал за ней, любуясь ее плавными движениями.