Он удивленно вскинул на неё взгляд, оглядел с ног до головы.

– Садись, красавица, - начальственно разрешил он, даже не сделав попытку помочь развернуть ей кресло. И когда она села, спросил: - Как зовут тебя?

– Люся, - ответила девица и пожурила: - Мы же с вами знакомились.

– Разве вас запомнишь? Все беленькие, как из одного инкубатора, сострил генерал и громко рассмеялся.

"Да, культуры у наших генералов, как у бравого солдата Швейки, подумал с сожалением Валунский.
– Не зря столько анекдотов про поручика Ржевского ходит. Хоть и официантка она, проститутка, тем более нам достоинство надо держать."

Ему, как хозяину катера и губернатору, предстояло возглавить застолье и сесть во главе стола, но то ли Виктория своей надутостью испортила ему настроение, то ли разговор с Пшонкиным и Балакшиным о Приморской акционерной компании товаропроизводителей и объединении "Дальморепродукт", вышедших у него из-под контроля и не ставящих губернатора ни в грош, то ли другие причины, но ему хотелось побыстрее закончить этот уик-энд, уединиться и, ни о чем не думая, поваляться на диване, забыть обо всех делах и тревогах.

Он подошел к своему креслу и произнес без всякого пафоса:

– Господа, у нас, как и всюду на флоте, запросто, без церемоний и громких тостов. Наливайте, кто что желает, пейте и ешьте, кому что нравится. Мужчины ухаживают за дамами, дамы - за мужчинами. У кого какие будут претензии, предложения, прошу в письменном виде после обеда. Бумагу и ручки каждый найдет в каютах, куда можете отправиться на отдых, когда все выпьете и съедите. Не забудьте оставьте местечко для ухи - нашего коронного блюда, которого, уверен, никто ещё из вас не едал.

Он сел рядом с Пшонкиным, который уже обхаживал Регину, официантку из ресторана "Приморье", наливая ей коньяк. По другую сторону посадил Викторию. Спросил как можно мягче и ласковее, желая поднять у неё настроение:

– Что будем пить, милая?

Виктория кивнула на пузатую бутылку с французским коньяком.

Валунский налили ей и себе по полрюмки - пить ему сегодня не хотелось. Не успел он пригубить, как Виктория осушила рюмку. Закусила маслинами и сама наполнила себе вторую.

– У тебя неприятности?
– попытался вызвать её на откровенность губернатор.

– Ты что, пригласил меня сюда на душеспасительную беседу? огрызнулась Виктория, чего с ней раньше никогда не бывало.

"Птичка выпускает коготки, - ещё более раздражаясь, подумал Валунский.
– Пора их подрезать."

– Какая тебя муха укусила?
– Спросил сердито.

– Никакая не муха, - сбавила тон Виктория, уловив в голосе Хозяина грозные нотки.
– Просто плохо себя чувствую.

– Сказала бы раньше, я не стал бы тебя беспокоить.

– Ничего, "Наполеон" вылечит, - она выпила до дна и эту рюмку.
– А ты почему не пьешь? Генералов боишься?

– Что ты мелешь? Почему я должен их бояться?

Она пожала плечами.

– Ты тоже не в своей тарелке, я же вижу.

– Ерунду несешь.
– Он налил коньяку и выпил.
– Здесь мои друзья, ты это прекрасно знаешь.

Она ехидно усмехнулась.

– А правда, что два тигра в одном лесу не уживаются?

– Правда, - зло подтвердил Валунский.
– Как и то, что болтливой сороке люди не позволяют строить гнездо у своего дома.

"Завтра же выгоню её, - решил он.
– Слишком много позволять себе стала." Настроение окончательно испортилось, и он стал пить коньяк, демонстративно не обращая больше внимания на свою секретаршу-любовницу.

А за столом шел пир горой. Мужчины и девицы пили и ели, будто проголодавшиеся бомжи, и были уже в такой степени опьянения, что не стеснялись соседей. Тюренков гладил своей пассии колено, Белецкий обнимал девицу, а Регина, хохоча и дурачась, намеревалась забраться в ширинку к начальнику службы безопасности. Пшонкин не выдержал и первый поднялся из-за стола, махнув рукой на матроса, принесшего уху, потащил Регину в каюту.

Валунский с тоской в сердце наблюдал за происходящим, невольно вспоминая кадры снятого фильма скрытой камерой, запечатлевшей во всей красе прелюбодеяние начальника муниципальной милиции Потехина. "А чем мы лучше? спрашивал он себя.
– Не берем со своих любовниц взяток? А пьем и едим за чей счет? Трудягам зарплату не каждый месяц платим, а сами жируем, как таймени вокруг кеты, когда она икру мечет... Разве о такой перспективе мечтал ты, господин Валунский, когда тебя назначили губернатором, разве такие давал обещания? Хотел весь мир перевернуть, сделать край показательно-процветающим, людей - богатыми и счастливыми, показать как надо руководить и работать. А что из этого вышло? И только ли по твоей вине?.. Никто никого не хочет признавать, никто никому не хочет подчиняться, будто нет законов, нет власти. И он, губернатор, чтобы выбить деньги, должен идти на нарушение правил, своих обязанностей, своих обещаний. Разве думал он когда-нибудь, что позволит себе такое. В юношеские годы он презирал тех, кто искал себе друзей, чтобы извлечь какую-нибудь пользу. А теперь сам дружит не с теми, кто близок по душе, по характеру, а по выгоде. И никуда от этого не уйдешь, ничего не поделаешь...