Они посидели ещё какое-то время в этом уютном кабинете ресторана, но Марк, расплатившись, попросил официанта вызвать такси.

Ехали обратно к Кате, не сговариваясь заранее. Будто супруги, которые вместе возвращаются домой после посещения ресторана.

Разговоры им были не очень нужны и не важны сейчас. Они желали друг друга, мечтали о тепле и соприкосновении их тел и душ. Вернувшись в маленькую Катину двушку, почти сразу оказались в спальне, откуда не выходили до утра. Они были сейчас единым целым, неразрывным и неутомляемым. Их связывала любовь, заполнившая обе их души полностью, до краёв. Любовь, которая из трепетной юношеской незаметно переросла в осознанную и взрослую. Ту, которая требовала непререкаемой заботы друг о друге и неограниченного уважения друг к другу. Для обоих это было новое чувство, незнакомое, но такое прекрасное и великое чувство любви, которое, как им казалось, потерять они могли только вместе с жизнью!

Утром, когда яркий солнечный свет уже заливал каждый уголок Катиной квартиры, они сидели на кухне и пили горячий кофе. В общем-то, им многое надо было обсудить. Оба понимали, что планы на их дальнейшую совместную жизнь остались недосказанными и нерешёнными. Первым на приземлённые темы заговорил Марк:

– Тебе, солнце моё, придётся хорошо подумать и решить, готова ли ты полностью изменить свою жизнь? Только очень хорошо подумай! Я ведь сейчас не могу обещать тебе тихие и беззаботные дни. Моё ближайшее будущее вполне вероятно будет наполнено опасностью и риском. Причём таким риском, при котором можно потерять всё. Как свободу, так и свою жизнь. Я, девочка моя, не хочу тебя пугать, но ты мне очень дорога. Я не хотел бы тебя подвергать даже малейшей опасности!

Катя слушала внимательно и ответила быстро и без сомнений:

– Милый мой, Марк! Я уже уверена, что с тобой мне ничего не будет угрожать. А потом, поверь, я готова к любым рискам, если мы их встретим вместе!

Она не дала Марку возразить ей и продолжила возбуждённым голосом:

– Мало того, я с нетерпением жду перемен в своей жизни! Мне они просто жизненно необходимы. Последние несколько лет я готова была выть на луну от тоски и скуки, которая меня окружала. У меня ничего не менялось, всё было известно наперёд. Такая пресная и серая жизнь. А ведь в душе, Марк, я осталась всё той же дерзкой и смелой девчонкой, которую ты когда-то знал и готовой к любым приключениям и даже авантюрам!

По всему было видно, что Марк задумался, удивлённый таким напором Кати. Она же, не перестала говорить, желая высказаться полностью:

– Марк, прошу тебя, не бойся за меня. Это мой осознанный выбор. Тем более, я уверена, что наверняка пригожусь тебе. Прошу только, будь со мной откровенным и никогда не лги мне! Никогда! Даже если правда будет горькой. Я с тобой Марк! Во всём и навсегда!

Последние слова Катя договаривала уже в объятиях Марка, который не смог удержаться от нахлынувших чувств. Встав из-за стола, он обнял её и поцеловал. Затем, решившись наконец, произнёс:

– Хорошо, девочка моя! Обещаю быть с тобой полностью откровенным. Сейчас, пока в общих чертах, я обрисую тебе свою цель, к которой иду. Дорога к ней будет очень опасной и, конечно, незаконной. Но, я глубоко в этом убеждён, во имя справедливости на это можно закрыть глаза.

Они вернулись в комнату, и Марк усадил Катю на диван. Сам стал ходить взад и вперёд по небольшому помещению, подбирая слова и рассказывая Кате то, что занимало его всё последнее время:

– Эка, я уже говорил тебе о том, что предшествовало и стало причиной моей посадки. В 96-м я, по поручению верхушки «тамбовских», передал чемодан с долларами двум кураторам от питерского Законодательного собрания. Это была часть общака «тамбовских», и решение передать деньги принималось на сходняке. Я присутствовал при укладке пачек долларов в чемодан и знал, насколько огромной была сумма. Деньги эти предназначались для покупки филиалов компании «Сургутнефтегаз».

Я встретился с кураторами в одном из питерских ресторанов и честно передал чемодан двум, как думалось сначала, обычным «чинушам» – представителям городских властей.

То, что это были не простые винтики из администрации губера того времени, я понял почти сразу. При выходе из ресторана, прямо на ступеньках меня приняли. Арестовывал меня не обычный милицейский наряд, а спецы в званиях майоров и подполковников, прибывших туда по указанию этих двух кураторов.

Огромных денег, находящихся в чемодане, им хватило на откаты начальству и ментам. Наши тоже не впряглись, потому что деньги эти стали оплатой за их индульгенцию, полученную от властей. «Тамбовские» в то время перекрашивались в честных бизнесменов и не хотели ворошить муравейник. Им было легче потерять деньги, чем подвергнуться прессу от милиции и властей.

Все сделали вид, что поверили, будто бы я эти доллары никому не передавал, а просто украл. Наши, больше для вида, требовали ответить по понятиям за исчезнувшие деньги, пока я сидел в «Крестах». Но чувствовалось, что они прекрасно знают правду. Поэтому никто меня не пытал и не посадил на нож.

Кстати, менты на допросах тоже ограничились устными, формальными обвинениями в краже части общака, но потом эти пункты из обвинительного заключения исчезли.

Как ты уже, девочка моя, знаешь, упаковали меня на долгие двенадцать лет в томские лагеря. Бывшие кореша даже не удосужились нанять хорошего адвоката, чтобы попытаться уменьшить мой срок заключения. Но у меня к ним никаких предъяв нет. Спасибо и за то, что не заказали меня на зоне, и за то, что дали неплохие подъёмные перед моим отъездом в Испанию, после отбытого срока. В общем-то, они и бизнес там помогли открыть и развернуть. Так что на них у меня обид нет.

А вот к кому у меня остался незакрытый счёт, так это к тем двум депутатишкам Законодательного собрания, подготовившим и разыгравшим весь этот водевиль. Оказались они не простыми чиновниками городской администрации тех лет, а настоящими волками в овечьих шкурах. Всё у них было схвачено и прикрыто. С властями и ментами решали вопрос солидными откатами. С криминалом за них разбирался собственный ЧОП (частная охранная компания), состоявший из бывших комитетчиков и милиционеров. Непростыми оказались эти два персонажа. Ох, какими непростыми. Я после отсидки попробовал было выйти на них, но полковник из питерского ГУ МВД, видимо, тоже получивший долю из украденных денег, вежливо и очень внятно мне всё объяснил. Поскольку мне не хотелось получить ещё один срок за мой интерес к этому делу, пришлось уехать из страны.