Грета огляделась, но хозяев собаки не было видно. Она бросила псу еще кусок, и пес так же стремительно его съел. Грета похлопала себя по ноге, пес вскочил на скамейку и положил голову ей на колени. Только тут Грета заметила, как пес худ и грязен и что на нем нет ошейника.

– Ты чей? Неужели и ты никому не нужен?

Грета ласково потрепала пса по голове:

– Такой славный пес не может быть никому не нужен… я два года просила купить мне собаку…

С псом было теплее. Грета обняла его и стала кормить калачом.

Но пора было на работу, и Грета, прихватив с собой пса, вернулась на вокзал.

Люди, спешащие пустым переходом метро, редко смотрели на Грету, сидящую в обнимку с ризеншнауцером, с пустой банкой перед собой. Прохожие казались ей расплывающимися в движении разноцветными пятнами. Она смотрела на них и чувствовала отстраненность, словно видит этих людей в музыкальном клипе, она даже представила, как сама выглядит со стороны, и подумала, что можно было бы снять забавный клип для какого-нибудь Evanescence или Einst"urzende Neubauten.

Грета понимала, что люди, конечно, замечают ее. Они просто делают вид, что не замечают. И даже не оттого, что им жалко пятидесяти центов, а только потому, что не хотят царапать сетчатку глаз видом ненужных, нуждающихся в помощи людей. Но – наконец у Греты есть хоть кто-то, с кем можно поговорить. Она погладила пса по голове и почесала за ухом.

– Они не понимают, как это бывает, когда поговорить не с кем. Запах псины, говорят. У отца аллергия на шерсть! Посмотри лучше телевизор! А у меня аллергия на отца! И я не умею разговаривать с телевизором. Да, пес? Как тебя зовут-то? Давай я буду звать тебя Бликса! Как Бликсу Баргельда! Хорошо? А теперь, представляешь, штуку готовы отдать тому, кто найдет меня. Прикинь?

Она показала собаке мятый листок, и пес внимательно посмотрел на объявление. Грета улыбнулась: все-таки приятно, что родители решили раскошелиться, значит она хоть что-нибудь для них значит.

– Я стою штуку евро, Бликса. Теперь я знаю свою цену. Это важно, Бликса… знать, сколько ты стоишь.

Смех ее перешел в слезы, и пес слизнул их, стекавшие по щекам, шершавым теплым языком.

По коридору в сторону Греты двигался сотрудник железной дороги. Грета встала и позвала за собой пса.

– Надо купить билет, Бликса, что-то я совсем разболелась. Боюсь, от контролера мы уже не убежим.

Грета сняла ремень и сделала собаке ошейник. Затем написала на куске картона: «Помогите, пожалуйста, собаке на корм. Спасибо». Она купила билет и спустилась с ризеншнауцером на перрон.

Она шла, слегка пошатываясь от простуды, по вагонам, подставляя банку тем, кто откликался на ее просьбу. Но монеты звучали редко, плохо одетой девушке с грязной собакой доверия мало.

Розовощекий малыш дернул толстую мамашу за рукав.

– Таким девочкам нельзя давать, – прошептала мамаша малышу. – Она потратит деньги на наркотики!

Тогда малыш положил в банку шоколадку, которую только что грыз сам. Грета с благодарной улыбкой посмотрела на него.

Они вышли на конечной станции «Херман-плац». Псу эти места были явно знакомы. Он оживился и, радостно подпрыгивая, пытался лизнуть Грету в лицо.

Грета выбрала скамейку подальше от входа в метро, разломила шоколадку пополам и дала половину собаке.

– А все-таки собак больше любят, чем людей, – сказала Грета, тряхнув монетами в банке. Звон давал надежду на обед.

Конец ознакомительного фрагмента.