— Ты что мазохист? Или тебе нравится представлять меня с другими? — Энн уже начала сердиться на него, — Да, Бунн замечательный, но у нас с ним ничего не может быть. Он сам сказал мне, что гораздо сильнее он ценит своё трепетное платоническое чувство, которое переживет века, сохранив свою чистоту, …я поддерживаю это мнение. Гораздо ценнее иметь такого друга!

Зур молчал, и, ощущая, как в его душе борются ожидание, бурлящая горечь и умоляющая нежность, Энн нарушила паузу, и, переступая своё навязчивое упрямство, произнесла:

— Ни с Бунном, ни с кем-то другим, ничего у меня не получится, какими бы достойными они не оказались. И даже, …если вдруг исчезнет сипат, …вряд ли я смогу забыть наши с тобой отношения, Зур, и всё, что нас связывало. Если бы не стало сипата, мы с тобой всё равно бы остались семьёй, потому что ты для меня родное и дорогое существо, кем бы ты ни старался казаться, и как бы я ни злилась на тебя! Я бы всё равно помнила все наши разговоры, бурные ссоры и смешные истории, твою самоотверженность, силу и ум, твоё острое и ядовитое чувство юмора, твой взгляд, те ощущения, которые возникали у меня, когда ты меня обнимал. …Невозможно после этого, просто взять и перекроить свою жизнь. …Я уже пыталась, но ты неизменно оставался в ней, …в моей душе.

Он не смог сдержать свой радостный вздох. Зур нежно-нежно поцеловал её в губы, передавая ей трепет своего сильного и крепкого тела.

— Какой идиот придумал это последнее условие, — прошептал он, снова целуя её улыбку.

Следующий день уже с самого утра начал измываться над ними, обжигая расплавленными лучами. Вода кончилась, скудная пища тоже была на исходе. А Энн ещё и ощущала себя разбитой и не выспавшейся, хотя крепко спала всю ночь, согреваясь возле Зура. Она уже не могла видеть эти камни, о которые постоянно приходилось спотыкаться, эти горы, которые, как грибы на пне, торчали отовсюду, это солнце, поклявшееся их испепелить!

— Да у тебя сегодня «чудесное» настроение! — почувствовав её, обернулся Зур. — Мы уже прошли большую часть пути, неужели ты сдашься, ты — выросшая среди пиратов?!

— Пираты бороздили космос, а не горные перевалы! — огрызнулась она. — Когда вернусь, неделю не буду ходить! — но тут, неудачно оступившись, и попав ногой в глубокую выемку между камней, Энн вскрикнула от боли.

Зур вернулся, помогая ей сесть. Нахмурившись, он осмотрел её ногу:

— Ты её подвернула, наверняка растянула связки. Я чувствую, болит, теперь мы с тобой оба охромели на одну ногу. Ну, ничего, потерпи, я перевяжу, а потом сниму боль. — Он сделал из своих оторванных рукавов широкие бинты и туго утянул ей поврежденную ногу. — Всё. А теперь смотри мне в глаза, Энн! — скомандовал Зур. — Смотри не отрываясь, расслабься. Возьми меня за обе руки и нащупай мой пульс. Смотри в глаза, ощущая биение сердца!

Чем дольше она смотрела в эти полуприкрытые, проникающие прямо в ядро мозга глаза, тем меньше ощущала свою боль, пока она не исчезла совсем.

Это позволило им продолжить свой путь дальше. Периодически Зур останавливался и проделывал это снова, восстанавливая свой гипноз. А вечером нога всё равно сильно распухла, и если Зур не успевал, боль наваливалась с новой силой.

— Мне нельзя было идти, без боли я не чувствовала ногу и повредила её ещё больше, — сдерживая стон, проговорила Энн, осторожно ощупывая больное место.

— Но мы не можем ждать, пока нога пройдет сама, и я не врач, чтобы сделать всё правильно. Но я знаю один верный способ исцелить твою ногу. Правда, придется нарушить последнее правило, но ведь на то мы и пираты, чтобы нарушать все возможные уставы! — В его магических глазах, блеснули лукавые искры. Его обволакивающий взгляд точно давал ей понять, что Зур настроен наплевать на чьи-то там правила. — Ты разве никогда не замечала, как быстро заживали все раны, и отступала боль, если мы в это время занимались любовью? Просто сипат способен исцелять, чем он выше и сильнее, тем быстрее исцеляются душа и плоть. Я не знаю, какой силы сейчас наш с тобой сипат, но знаю, что в момент физического слияния он умножается. Ведь твоё плечо прошло, хотя рана была нанесена совсем недавно, и дело здесь не в лечении доктора Харга.

— Но ведь старец, для чего же то нас предупредил, чтобы мы избегали этого? А вдруг нас начнут преследовать кошмары или начнется землетрясение? — усмехнулась Энн, засмотревшись на его дерзкую улыбку, которая так удивительно изменяла это смуглое лицо. А руки Зура уже оголяли её плечи, губы нежно целовали молочную кожу, солёную на вкус, будоража его мужские инстинкты, позволяя страсти затмить его разум.

Самое поразительное случилось утром! Проснувшись, Энн вначале осмотрела свою ногу, поражаясь тому, как бесследно исчезли следы растяжения, не было ни боли, ни припухлости. Но когда она огляделась вокруг, у неё непроизвольно вырвался крик, разбудивший Зура. Это была их вчерашняя стоянка на ночлег!!! Предыдущий день словно пропал! И они вдвоём каким-то образом перенеслись в пространстве!

— Зур, мы вернулись во вчерашнее утро! — вскочила она, взбудоражено оглядываясь по сторонам. — Словно мы и не проходили тот отрезок пути! Мы снова там, до того как я подвернула ногу! Зашибись! Ты можешь мне это объяснить?!

Сбитый с толку Зур, с удивлением осматривался вокруг:

— Поразительно! Но с этих пейзажей мы действительно начали вчерашнее утро! Что за хрень?! Я хорошо помню, мы шли под палящим солнцем целый день, ты подвернула ногу, я снимал твою боль, затем мы нашли небольшую уютную пещерку на ночь и …провели её горячо. …Этого не может быть!!! Неужели …