– Наказание, госпожа.

Она улыбнулась.

– Встань на колени!

Я повиновался и увидел, что на нас уже смотрели в упор. Лицу стало жарко. В ушах застучало. Она взяла чашку, указательным пальцем оттянула ворот рубашки и медленно вылила чай. Он всё ещё был обжигающе горяч. Я смог удержаться от стона, но не вздрогнуть не смог. Раздались негодующие крики:

– Девушка, что вы делаете?! Ему же больно! Что за поведение?!

– Успокойтесь, – медленно сказала она. – Ему не больно.

– Ты испытываешь боль? – спросила она меня.

– Нет, моя госпожа, мне приятно…

– Вот видите, господа! – воскликнула она. – Ему приятно! Наслаждайтесь зрелищем! Поцелуй руку! – это уже было сказано мне.

Я приник к её руке поцелуем и услышал:

– Фу! Это извращенцы! Как их только в театр пустили! Здесь приличные люди!

Госпожа разрешила мне сесть и допить свой кофе, и я, пока доедал пирожное, заметил, что некоторые из мужчин, да и женщин с явным интересом посматривали и на меня, и на мою повелительницу.

Мы прошли в ложу Бенуар с левой стороны и сели на второй ряд. Я склонился к ней и шепнул:

– Позвольте, моя госпожа, я оплачу билеты… мне неловко…

– В этом нет нужды. Наслаждайся.

– Но я не это имел в виду…

Кажется, я позволил себе слишком много… Её рука больно сжала мошонку:

– Что ты сказал?!

– Я… не такое наслаждение хотел… моя госпожа! – боль была такой сильной, что затрудняла дыхание.

– А ты вправе хоть что-нибудь решать?!

– Нет…моя госпожа… – я еле сдерживал стон, вцепившись руками в сиденье.

– Скажи «жёлтый»! – потребовала она.

– Нет…

Стало ещё больнее, хоть это казалось невозможным.

– Говори!

Я упрямо помотал головой – говорить побоялся.

– Упрямый мальчишка! – она отпустила меня, и я, наконец, задышал, хватая воздух ртом и отвалившись на спинку кресла. Но рано обрадовался… Госпожа расстегнула молнию на брюках и обхватила мой член. Прикосновение её руки, не защищённой, как обычно, перчаткой, было таким приятным, что моя реакция была незамедлительной и сильной…

– Госпожа, прошу… – я опять вцепился в сиденье кресла. Она лишь улыбнулась, не поворачивая головы:

– Наслаждайся пьесой! Я потом спрошу тебя… с пристрастием!

Какая пьеса! Мне казалось, добрая половина театра смотрит на нас!… От одной мысли об этом я кончил бурно и незамедлительно, тяжело дыша и сдерживая стоны. Горячая сперма пролилась на брюки, и я мельком подумал: «Хорош же я буду с пятнами на ширинке…»

Через пару секунд она поманила меня пальцем, и когда я склонился к ней, спросила:

– Ты всё понял?

– Да, моя госпожа…

– Что ты понял?

– Я никто…

Она погладила меня по щеке:

– Ты никто… и ничто. Ты всего лишь моя игрушка, не забывай об этом. Игрушки ничего не требуют!

– Но, моя госпожа! – я возмутился от этой явной несправедливости. – Я не смею требовать!

– Да, ты славный мальчик! Смотри пьесу! И спрячь наконец свой член! – она хлопнула меня по щеке.

Мы досмотрели спектакль до антракта, затем рука об руку вышли прогуляться в фойе. Госпожа вела себя так, будто мы пара: мы разглядывали фотографии, обсуждали актёров, вспоминали афоризмы из пьесы, – словом, ничем не отличались от других… Вот только шея моя была красного цвета, рубашка покрыта коричневыми пятнами, и на брюках подсыхала сперма – а так всё как у всех. Затем она повела меня на третий этаж – там был небольшой зал с выставочными экспонатами: костюмы, картины, театральные предметы – зрители туда не поднимались. Сердце моё сладко заныло: я подумал, что сейчас госпожа что-нибудь придумает для своего верного раба, но ошибся – мы всего лишь разглядывали экспонаты. Раздался звонок, погас свет, и началось второе действие…и не только на сцене.

– На колени! – шёпотом приказала она мне.

Я сполз с кресла и встал на колени перед ней. Она раздвинула ноги и знаком показала, чего хочет. Возбуждение вновь плеснуло у меня в крови. Я опустил голову и забрался под широкую и длинную юбку моей госпожи. Она была без белья, в одних чулках, и её несравненный бутон был прямо передо мной, обнажённый, ничем не прикрытый. Боже, как я захотел её! Но, похоже, я долго раздумывал: она сжала мою голову ногами, побуждая начать, и я начал… Мне очень хотелось кончить, но я не мог: госпожа решала, когда мне получать удовлетворение. Я довёл её до пика наслаждения: она содрогнулась и вжала моё лицо в промежность, так что я в полной мере ощутил трепет её плоти.

– Я попрошу вас покинуть театр! – услышал я незнакомый шёпот и замер.

Конец ознакомительного фрагмента.