Окрашенные багровым солнцем, похожие друг на друга скалы по-прежнему смыкались вокруг. Но они шли верной дорогой: зрительная память Дункана оказалась на высоте. Но он по-прежнему молчал, не пытаясь завести разговор.

Наконец перед ними оказался проход в камнях. От дюжины своих собратьев он отличался лишь характерным каменным козырьком, склонившимся над ним с левой стороны и лежащей внутри бездонной тенью.

Дункан медлил; он внезапно подумал, что даже сейчас еще не поздно все изменить: он мог водить Галея кругами, пока у них не кончились бы припасы, и убедить всех, что просто не смог отыскать то место. А без него крохотному отряду Боаз понадобится все их мастерство и немало сил, чтобы найти тайник. Пока земляне отыщут его, на Кесрит сменится не одно поколение колонистов.

Но мертвым не нужны святыни. И было бы несправедливо допустить, чтобы все это погибло, чтобы во вселенной бесследно исчезла целая раса разумных существ.

– Здесь, - произнес Дункан и повел Галея знакомым путем, не раз преследовавшим его в ночных кошмарах, по длинному тесному коридору между песчаными утесами, которые постепенно смыкались над головой, закрывая небо. Коридор изгибался и, казалось, закручивался в спираль, опускаясь в мрак и холод. Дункан включил свой крохотный фонариком, и тонкий лучик света выхватывал узоры надписей на стенах, с каждым поворотом уводящих все ниже и ниже.

Дневной свет померк, замер, потух, когда они дошли до тупика, которым оканчивался их спуск. Они стояли в вырубленном в скалах глубоком колодце; где-то высоко-высоко над головой виднелось небо. Стены здесь тоже были покрыты символами; повсюду на стенах и на распахнутой металлической двери в дальней стене колодца виднелись черные следы огня.

Галей выругался: это человеческое святотатство резануло слух Дункана, и он посмотрел влево, туда, куда вглядывался Галей. B стенной нише покоились груда костей и истлевшие обрывки черной мантии. Страж святилища. Ньюн оказал ему почести; Дункан понимал, что должен сделать нечто подобное, и не знал как.

– Ничего не трогай, - бросил он, мгновенно вспомнив точно такие же слова Мелеин, обращенные к нему, и пронизывающее холодом эхо в глубоком колодце.

Он поспешил заняться делом - опустился на колени на освещенный солнцем песок и распаковал оборудование, которое принес с собой: видеокамеру, фотоаппараты и, самое главное, радиомаяк. Включив его, Дункан неожиданно осознал, что теперь земляне придут сюда - ведь разведывательный самолет без труда обнаружит сигнал.

Затем он поднялся, снимая видеокамерой колодец, письмена, стража, дверной проем с выломанным замком и следы разрушительного пламени.

Наконец он осмелился шагнуть во мрак, окутывающий святилище, куда не осмеливался войти даже Ньюн - только Мелеин, оставив Ньюна охранять дверь. Дункан затаил дыхание и включил камеру и свой фонарик, чтобы исследовать оставшиеся руины.

Святилище: здесь повсюду сверкала изуродованная пламенем сталь: разрушенные панели, застывшие ряды искореженных безжизненных машин. Дункан знал, что найдет здесь: в ту ночь, когда мри разрушали святилище, он слышал звуки работы машин.

И все же с таким благоговением относившиеся к машинам мри унесли отсюда лишь то, что по-видимому считали самым ценным - артефакт.

И землянин Дункан неожиданно засомневался: он вспомнил, что мри ни разу не позволяли ему быть хоть в чем-то уверенным, не видя в этом особой необходимости.

Святилище оказалось залом машин, а предмет, который Нью с такой любовью нес отсюда, покоившийся теперь во чреве "Флауэра", неожиданно стал зловещим и смертельно опасным... возможно, это оружие, которое может сработать во время его изучения. Что ж, вполне возможно: ведь среди мри было принято забирать своих врагов с собой в могилу. Тогда понятно, почему Ньюн так дорожил им. Однако Боаз и служба безопасности почему-то были уверены, что это не оружие.

Где-то здесь, в разграбленных и опустевших комнатах, артефакту было отведено почетное место. Дункан снова поднял камеру и двинулся вдоль рядов сожженных машин, освещая каждую утонувшую во мраке щелку, где лежал еще не тронутый ветром пепел. Следом сюда придут люди Боаз; компьютерщики станут исследовать обломки машин, но вряд ли это что-нибудь даст. Мелеин основательно поработала, чтобы землянам не досталось ничего - и так было всегда.

Дункан получил все, что хотел, все, что ему осталось. Он направился к выходу, задержавшись на миг, чтобы бросить прощальный взгляд - словно это могло помочь ему постигнуть сущность мри.

– Сэр?
– позвал снаружи Галей.

Дункан резко повернулся и шагнул навстречу лейтенанту, в день; сдвинул маску, - ему вдруг показалось, что та перестала вырабатывать кислород, - радуясь тому, что может вдохнуть едкий, пронизанный солнечным светом воздух, очищенный ветром. В этом совершенно ином, полном жизни мире, перед ним возникло широкое встревоженное лицо Галея.

– Пошли, - сказал Дункан лейтенанту.
– Давай выбираться отсюда.

Когда они достигли края плато и ступили на ведущую в Сил'атен тропинку, что петляла среди камней, каньон внизу скрылся в глубокой тени. Рядом с ним день клонился к вечеру; внизу, в каньоне уже сгущались сумерки.