— Нет, не знаю, — перебил он, — придумали себе сказочку, чтобы оправдаться, и теперь машут ею при каждом удобном случае. Скажи честно, что тебя просто на другого мужика потянуло, пока я работал как проклятый, чтобы обеспечить тебе достойную жизнь! Я думал, что ты особенная, а ты такая же тварь, как и все остальные!

Его слова больно хлестали, заставляя женщину молча плакать, обхватив себя руками. Она чувствовала его боль, его обиду и злость, но помочь была не в силах. Вернуть все назад было невозможно.

— Неужели ты бы смог со мной и дальше жить, зная, что я люблю другого? — глухо спросила она, подняв большие глаза глубокого зеленого оттенка.

— Перебесилась бы, не ты первая, не ты последняя, — пожал плечами мужчина, приблизившись вплотную. В его голосе появились угрожающие нотки, — что толку теперь, обратно я тебя никогда не приму. Но запомни, нашу дочь этот ублюдок воспитывать не будет, поняла?

— Я тебе ее не отдам! Ты не посмеешь ее забрать! — женщина взвизгнула, прижавшись спиной к двери, будто заслоняя ее собой..

— Посмотрим, — он положил свои руки по обе стороны от нее, прижимая твердым телом к двери, — и это отродье, возомнившее ее своей парой, никогда мою дочь не получит. Я уничтожу тебя за то, что ты сделала! И раз уж это мерзкое племя отобрало мою женщину, моего ребенка им не видать!

Мужчина с силой ударил кулаком по двери, сдирая кожу и оставляя кровавый след. Заставляя женщину сжаться в комок, но не отступить. Она готова была перегрызть ему горло, если он попробует увезти девочку силой. Но он лишь насмешливо ухмыльнулся и ушел, окинув ее на прощание тяжелым взглядом. И она поняла, что он не отступится…

Но теперь, когда Аня удивила меня в очередной раз, приняв мое предложение, я ее уже никому не отдам. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы она никогда больше к отцу не вернулась. Чтобы она смогла распоряжаться своей жизнью сама и разобралась, чего хочет. Чтобы она просто была счастлива. Надеюсь, что в этой новой счастливой жизни найдется местечко и для меня.

Аня

Боже… никогда не была ярой верующей, впрочем, до атеизма мне было тоже очень далеко, но сейчас я была готова вспомнить хоть черта лысого лишь бы мне ненамного, но полегчало. Тело горело огнем, дико болела и кружилась голова, отчего глаза было открыть решительно невозможно — неяркий свет плавил последние функционирующие извилины, грозя и их вывести из строя. Кости выворачивало, нещадно драло наждаком горло и нереально хотелось пить. И спать. И сдохнуть. Желательно одновременно.

Я попыталась облизать шершавым языком сухие губы, но получилось плохо. Из воспаленного горла вырвался слабый стон. Тут же послышались приближающиеся шаги, отдававшие в голове грохотом слона-переростка, танцующего ламбаду на металлических трубах.

— Проснулась, соня? — от бодрого знакомого голоса меня начало натурально подташнивать, — хочу тебя обрадовать, ты проспала две пары, поэтому в универ идти уже нет никакого смысла. Предлагаю сегодня оттянуться по полной!

В данный момент универ я видала в гробу и в белых тапочках. Воспоминания о вчерашнем вечере приходили постепенно, заставляя меня все сильнее морщиться, пока, наконец, я не вспомнила, где нахожусь. Захотелось ущипнуть себя побольнее, чтобы удостовериться, что это не сон. Я на самом деле ушла из дома и ночевала у Ильи. Полный писец…

На самом деле, помнила я не так уж и много — выпитый практически на голодный желудок алкоголь, пара съеденных пирожных за весь день не считается, вывел меня из строя довольно быстро. Точно помнила, как приехала на берег, как меня нашел Илья, как мы поговорили и я, не иначе как в порыве пьяного бреда, согласилась пожить у него, пока не найду работу и съемное жилье.

Дорогу назад я уже помню отрывками, а после того, как парень открыл дверь квартиры — вообще полный провал. Но внутри отчего-то царила твердая уверенность в том, что Илья никогда бы не позволил себе воспользоваться ситуацией. Откуда — не знаю, но была в этом абсолютно уверена.

Я лежала на широкой кровати в уютной светлой комнате с довольно большим окном. Бежевые обои с золотистыми разводами создавали интересную игру цвета на солнце. Помимо кровати тут находился среднего размера шкаф, тумба, стоявшая вплотную к нему, с четырьмя выдвижными ящиками, прикроватная тумбочка с красивым торшером над ней и красивое зеркало во весь рост. Возле двери темным пятном выделялась моя сумка, брошенная довольно небрежно. Разобрать ее вчера мне, видимо, сил уже не хватило — только переоделась в шорты и майку и сразу рухнула спать.

Тем временем парень замолчал, вероятно, удивленный моей реакцией. Точнее, полным ее отсутствием. Пару минут, нахмурившиеся брови… и на мой лоб легла потрясающе приятная прохладная ладонь, немного уменьшив головную боль.

— Аня, — тихо позвал парень, — ты меня слышишь? Ты вся горишь.

— Пить, — прошептала я.

Говорить было больно. Я довольно долго просидела на берегу, переживая ссору с отцом и не обращая внимания ни на ветер со стороны реки, ни на довольно холодную осеннюю ночь. Видимо, организму этого хватило по самое не хочу.