Посмотрела на часы и поняла, что уже около часа бессмысленно кружу по городу. Надо было где-то отсидеться, найти тихое место, где бы мне никто не помешал все обдумать и понять, как жить со всем этим дальше, желательно в одиночку. Безумно захотелось позвонить Ленке, но я отмела эту идею сразу — она первая, у кого будут интересоваться, где я.

И стоило только на миг представить, что Илья будет звонить подруге с расспросами, как ужас вновь начал сковывать внутренности ледяными щупальцами, перехватывая дыхание. Я остервенело мотнула головой, отгоняя непрошеные мысли и панику. Мне нужна была трезвая голова, хотя бы до момента, пока не решу вопрос с убежищем. Но в голову, как назло, ничего путного не приходило. Однокурсников я отмела тоже — с ними пришлось бы объясняться, а ни сил, ни желания не было. Семейная дача тем более не подходила, это следующее место поиска после Ленки.

И тут меня озарило, я даже легонько хлопнула себя по лбу в порыве самокритики. Когда умерла бабушка, то отец, занимаясь похоронами, обнаружил очень разозливший его сюрприз — домик, в котором она проживала последние годы, кстати, довольно большой и полностью благоустроенный, бабушке на тот момент уже не принадлежал. Недвижимость была переоформлена по дарственной за год до трагедии, но имя «счастливчика» отцу ни о чем не говорило. По официальной версии, они с бабушкой состояли в отношениях около двух лет, поэтому женщина и приняла такое решение, ведь ее сыну этот домик все равно был не нужен. А через неделю после того, как мне исполнилось восемнадцать, я получила заказное письмо, где лежала дарственная на этот дом.

По какой причине бабушка решила поступить именно так, намеренно скрыв от сына подаренную мне недвижимость, я не знала, но была ей очень благодарна. И никак не могла решить, что делать с домом — продавать было невыгодно, да мне и не хотелось, в жилье не нуждалась, сдавать не планировала… Поэтому домик просто тихо ждал своей участи, потихоньку зарастая травой. И теперь я еще раз горячо поблагодарила покойную бабулю за так пригодившийся мне именно сегодня подарок. Правда, Ленка о домике знала, но я сомневалась, что она о нем вспомнит, ведь рассказала ей очень давно, да и так, вскользь.

Через три с половиной часа я остановила машину около высокого забора из металлических прутьев, напоминавших торчавшие из земли пики. И тут меня накрыло осознание того простого факта, что ключей у меня нет. И не было никогда. В конверте тогда лежали только документы.

Да что за день-то такой сегодня!

Я вышла из машины и подошла к калитке. Так и думала — она была надежно закрыта, даже не дрогнув, когда я подергала за ручку. Перелезть забор тоже был не вариант, да и что потом делать? Снимать с петель входные двери? Я уперлась головой в прутья забора, чувствуя, как на глаза вновь накатываются слезы. Уже темнело и ощутимо похолодало, а вариантов, куда можно податься, у меня больше не было.

— Эй! Кто здесь? — старческий голос звучал откуда-то сбоку, вероятно, хозяин соседнего дома проявил бдительность.

— Я…тут…в общем, здесь жила моя бабушка, а теперь дом вроде бы мой. Но ключей у меня нет, вот. Не переживайте, я сейчас уеду, — откликнулась я уныло. Коротать ночь в машине было так себе идеей, ночью обещали заморозки.

— Анюта, это ты? — я повернула голову на голос и увидела весьма немолодого мужчину в спортивном костюме и с тростью в крепких руках. Он был мне не знаком, но откуда-то знал, как меня зовут. Во мне затеплилась крохотная надежда.

— Да, я. А мы знакомы?

— Лично, нет, — смех мужчины оказался приятным и каким-то теплым, что ли, — но Надя столько о тебе, то есть, о вас рассказывала, показывая кучу снимков, что у меня было ощущение, что вы выросли у меня на глазах.

— Можно на «ты», — я улыбнулась, — извините, но про вас бабушка никогда не рассказывала.

— Знаю, — теперь мужчина погрустнел, — она боялась реакции сына, поэтому наотрез отказалась официально оформлять наши отношения. Даже несмотря на то, что я ей семь раз делал предложение руки и сердца. Да что теперь уж говорить! Я благодарен судьбе за нашу встречу, и за отмеренное счастье. И последнюю волю ее я выполнил. Она очень хотела, чтобы домик тебе остался. Наказывала не продавать, сохранить его обязательно, говорила, что счастлива в нем будешь.

Мужчина вздохнул, задумавшись, пока я переваривала информацию. Его слова не казались мне странными. Теперь, зная истинное лицо своего отца, я полностью понимала ее решение. Любовь матери не застила разум, позволив принять правильное решение, в конечном итоге спасшее меня в такой сложный момент.

— Ой, а как вас зовут? — спохватилась я, когда захотела задать следующий вопрос, и поняла, что не знаю, как обратиться к мужчине.

— Геннадий Петрович, юная леди, — он слегка склонил голову и подмигнул мне, — но можно просто Геннадий. Мне так будет приятнее.

Я проглотила возражение, просто кивнув. Мне не сложно.

— А может, вы знаете, где могут быть ключи? Я, кроме документов, ничего больше не получала, а слесаря на ночь глядя, наверное, искать бесполезно…

— Что ты, девочка, какой слесарь, — спохватился Геннадий. Виноватые нотки скользнули в его голосе, — ключи у меня, в доме. Не стал я их тебе тогда пересылать, побоялся, что попадут не в те руки. Да и за домом приглядывал все это время, чтобы в негодность не пришел. Погоди минутку, сейчас все принесу.