"Дар" - это пронзительная история любви врача и пациентки. Главный герой обладает даром определять, кто из пациентов умрет, а кто останется жить. Он блестящий хирург и жизнь идет своим чередом, пока он не встречает главную пациентку своей жизни, дочь главного врача больницы. Удастся ли ему спасти любимую?
Ты слышал, говорят, у нас дочка главного лежит?
Ну, лежит и лежит, - без всякого интереса отозвался я.
Говорят, красавица, вроде моделью работала, - не унимался Пашка.
Слушай, Паш, тебе что, заняться нечем?
– разозлился я.
– Иди вон... да хоть в реанимацию, посмотри как дела у этого, как его, ну, которого вчера прооперировали.
Иду, - обиженно обронил Пашка.
Умница, красавица, модель, - шептал я себе под нос.
– Да какое, мне, собственно, дело?
Старков, тебя к главному вызывают, - раздался из динамика голос секретарши.
«Ну, вот и нет никакого дела», - зло думал я, спеша по коридорам на зов «самого».
А, Вадим Павлович, наслышан, наслышан, - главный отвлекся от созерцания грандиозного вида, открывавшегося из панорамного окна, протянул руку.
Вы уже, вероятно, осведомлены.
– Он выдержал паузу, отвернулся к окну, вздохнул. Видно было, что слова давались ему с трудом.
– Дочь больна. Вы блестящий хирург, наш лучший хирург, - он сделал ударение на слове «лучший».
– Я хочу, чтобы оперировали вы, - он обернулся, взглянул в глаза.
Сделаю все возможное.
Другого ответа он и не ожидал.
Я сразу же направился к ней. Лучшая клиника, лучшая палата, лучший хирург. Она спала. Лысая голова покоилась на подушке. Дыхание тяжелое, прерывистое. Я вздохнул. Смерть уже пометила жертву: иссушила тело, заострила черты. Здесь я бессилен. Я тихонько прикрыл дверь, чтобы не разбудить больную. Взяв у медсестры историю болезни, побрел в ординаторскую.
Ну, что он хотел?
– Пашка отирался в ординаторской, явно поджидая меня.
Паш, отстань, не до тебя, - устало обронил я.
Как это отстань?!
– возмутился он.
– Как будто каждый день главный к себе вызывает.
Я молча протянул историю болезни, не было никакого желания отвечать.
Лилия Анатольевна Леднева, - вслух прочел он.
– Двадцать четыре года. Везет тебе, Вадька, - присвистнул он.
– Красивая?
Не знаю, - нехотя отозвался я.
Ну, ты даешь?! Ты хоть к ней заходил?
Заходил.
Ну?
Баранки гну, - передразнил я.
Вадик, ты блестящий хирург, - завел Пашка старую песню. Я уже не слушал. Усмехнулся про себя. Если бы ты только знал, Пашка. Я не был блестящим хирургом. Просто я знал.
Это началось давно, еще до школы. Мама ругалась с соседкой напротив — злобной старушенцией с вечно тявкающей собачонкой.
Тетя Вера, опять ваша Мотька на наш коврик нагадила. Да сколько можно?
– возмущалась мама.
Моя Мотька? Не может быть, она у меня такая умничка. Правда, Мотенька?
Мама только вздохнула.
Мама, не переживай, все равно Мотька скоро сдохнет, - успокоил я родительницу, когда она закрыла за собой дверь.
Вадя, что ты такое говоришь?
– устало произнесла она, не обратив никакого внимания на мои слова.
На следующий день Мотьку сбила машина. Мама плотно закрыла дверь в кухню, опустилась на стул, усадив меня напротив.
Вадя, скажи честно, ты просто так это сказал про Мотьку?
– она взяла в руку мою ладонь.
Нет, мама, - я опустил глаза в пол.
Ты знал?
– настаивала мама.
Я кивнул, из глаз закапали слезы.
Вадя, никому, ты слышишь, никому не говори про это, ты понял?
– Она до хруста сжала мою ладонь.
Мама, отпусти, мне больно, - заревел я в голос.
Оперировал я только тех, кто сможет выкарабкаться. Остальные доставались моему однокашнику, другу и коллеге Пашке. Ну, или другим врачам. Карьера перла в гору. Вначале я вовремя заболевал, повреждал руку или шел еще на какую-нибудь хитрость. Со временем необходимость в этом отпала. На мои капризы смотрели сквозь пальцы. Лучшему хирургу можно просить многое, почти все, кроме дочки главного.
Я ввалился в свою холостяцкую берлогу за полночь. Скинул ботинки, сунул в микроволновку купленную в супермаркете пиццу, плеснул в пузатый бокал коньяк. Хороший коньяк — единственная слабость, которую я иногда себе позволял. Вытащив тарелку с пиццей, устроился за компьютером. Вбил в поисковую строку: Лилия Леднева. Интернет услужливо выдал тысячи фотографий. Холеное тело, белозубая улыбка. Единственная наследница, красные дорожки, миллионы поклонников по всему миру. Тьфу. Избалованная телка с кучей бабок. Я с отвращением свернул страницу, сделал большой глоток, чтобы перебить отвратительный вкус пиццы.