Как раз в то время, как он скрылся за углом, Хелена, совершенно подавленная, с заплаканными глазами подошла к своему другу и скромно остановилась перед ним, повесив голову. Томас молча встал; пустые очи замерли на её лике.

– Прости… – только и смогла своим сорванным голоском выдавить она.

Слезинки потекли рекой по её нездорово красным щекам. И друг её, ничего не говоря, медленно зашагал в ту сторону, где скрылся незнакомец – туда, куда они с Хеленой шли изначально. Затем, как бы нехотя, поманил её рукой.

Она отправилась за ним, и так и прошли они, безмолвные, безжизненные, ещё несколько сот метров, пока не дошли до небольшой, совершенно безлюдной площади. Здесь какие-то хулиганы снесли часть парапета, и теперь случайный пьяница мог оступиться и свалиться на крутой бетонный склон, который резким клином входил в воду, в одну из самых глубоких и тёмных частей реки. Побагровевшее от гнева солнце наполовину скрылось от глаз людских, вино стекало постепенно со зданий и людей, сменяясь тёмной вуалью прохладной летней ночи.

– Прости меня, Томас, – вновь, собравшись с силами, вымолвила Хелена.

Тот лишь покачал головой:

– Мне не за что с-сердиться на тебя. Т-ты ни в чём не… А-а?..

Взгляд Томаса, полный животного страха, упал на группу совсем не мирного вида людей, что словно прятались от кого-то в тенях зданий и стоящего тут же памятника. Их было человек пятнадцать, и все наряжены то в порванную военную форму, то в чёрные лохмотья; все крепко сложены и у каждого в руке по кастету. У кого-то за поясами виднелись ножи. И конечно, Томас с Хеленой их вначале не сумели приметить, посчитав, что улица совершенно пуста.

– Ребята! – крикнул грубым голосом здоровый плотный мужик, что стоял прямо за скульптурой посередь площади, ближе всех остальных.

Надо сказать, внешностью обладал он примечательной: контрастные голубые глаза, зализанные русые волосы до плеч, высокое лицо, широкий костлявый подбородок, растрёпанные усы, борода и уродливый шрам, что пересекал правый глаз, каким-то образом ещё видящий, ото лба до рта.

Несколько человек кобрами вылетели из теней. Один моментально вмазал Томасу кастетом, чудом не выбив зуб, ещё двое окружили его и стали избивать. Остальные прицепились к Хелене, точно пчёлы к меду: толкали её под резкий хохот, били, рвали волосы, силком ставили на колени, срывали понемногу одежду.

– Габриэль! – подобострастно, как бы зазывая, окликнул один бандит голубоглазого командира, что с нескрываемым удовлетворением наблюдал за жестокой сценой.

– Мрази! – плюясь кровью, выдавил совсем неузнаваемым от ярости голосом Томас и снова получил кастетом по скуле.

Лицо его в синяках, от очков ничего не осталось, как и в тот раз, и одежда заляпана пятнами его крови. Себя не контролируя, ведомый лишь гневом и страхом потерять любимую, ухитрился он ударить одного из бандитов и даже попытался применить какой-то борцовский приём. Но бандит легко вырвался, достал из-за пазухи нож и вонзил его в плечо студента.

Отшатнулся Томас. Адский жар ударил по всему телу, зеницы заволокло тёмной пеленой. Покачнулся он и понял, что падает. Мелькнула гневная мысль в его горящей голове, и схватил он бандита за руку в то мгновенье, когда потерял равновесие и впереди оказалась кровавая в пылу заката бездна воды!

Свалились оба вниз, через дыру в парапете, и покатились кубарём, умудряясь при том ещё бороться. Запаниковавший бандит пытался ещё раз вонзить сталь в обречённого студента. Вдруг Томас с непонятно откуда взявшейся силой надавил на руку неприятеля и проткнул бандитское сердце его же собственным ножом!

На склоне был небольшой выступ, где едва мог уместиться человек. На этом выступе и остановилось бездыханное тело разбойника, а Томас пролетел дальше и с шумом рухнул в багровую воду.

И тело его недвижимое, спиной обращённое к потемневшему небу, понесло рекою…

– Томас! – завизжала Хелена.

Не узрела она его судьбу, но почувствовала, как что-то в ней разлетелось вдребезги подобно хрусталю. Шипящий ужас обвил её душу змеёй и приготовился проглотить жертву целиком.

– Подонки! – раздался окрик.

Камень влетел в затылок одного бандита у дыры и сим ударом распорядился, чтобы судьба того повторила судьбу студента. Убийцы взглянули туда, откуда слышался крик – там, в плотной тени заброшенного магазинчика, стоял силуэт, статный, мужественный и как бы вызывающий врага на поединок.

Голубоглазый кивнул раздражённо, и десятка преступников рванула за силуэтом, что тут же решил улизнуть во дворы, столь, по-видимому, ему знакомые.

И едва они исчезли в бездне смертельно опасных переулков, как с другой стороны выглянул ещё один силуэт. Только и успел приметить гостя командир, как грянул гром и пуля пробила руку его насквозь.