Замок, построенный из местного розового камня, стоял в стороне от основных городских кварталов. Окаймленный полем, заросшим мелким кустарником, он напоминал коралловое облако, воспарившее над Тулузой. Когда-то этот замок славился турнирами, и не столько рыцарскими, сколько соревнованиями трубадуров, во время которых певцы и музыканты с разных земель демонстрировали свое искусство. Зеленое поле эспланады в дни состязаний пестрело разноцветными шатрами, и казалось, что каждый куст разговаривает стихами. Большой рыцарский зал донжона, где происходили главные события, украшали гирляндами из живых цветов, пестрыми лентами, многочисленными свечами и факелами. И замок Любви, подхваченный хохочущим вихрем музыки и вина, уносился в волшебный мир песен.

От воспоминаний об этом на глаза Агнессе навернулись слезы.

Из-за поворота перед баронессой и ее спутниками предстал Нарбоннский замок. Все то же розовое строение посреди широкого поля, но свежевырытый вокруг замка ров походил на траурную ленту. Увиденное казалось настолько символичным, что Агнесса не сдержала горестного восклицания.

Миновав новый мост, они спешились и проследовали в большой зал донжона, где было много знакомых лиц. Кланяясь и расточая улыбки, баронесса отметила про себя, что явились почти все. От обилия цветов, золота и меха у нее зарябило в глазах.

Симон в нарядной бархатной тунике, под которой отчетливо проступала кольчуга – нельзя забывать об угрозе покушения, – возвышался возле графского кресла. Его напряженное лицо, обрамленное аккуратно подстриженной бородой и ухоженной шевелюрой, было взволнованным. И это понятно – настал миг его торжества. Теперь он – владелец мелкой сеньории, затерянной в лесах Северной Франции – стал хозяином богатейших земель и принимает присягу у огромного города, не случайно названного Жемчужиной Юга. И тулузцы пришли к нему, причем нарядно одетые, с женами и детьми. Это успокаивало – открытого бунта не будет.

После того как консулы, старейшины города и представители знати произнесли клятву верности новому сюзерену, Симон де Монфор в свою очередь пообещал защищать Тулузу и соблюдать установленные для горожан вольности. Говорил новый граф на языке своих подданных. Для него это было непросто, но де Монфор старался. О том, что крепостные стены и оборонительные сооружения Тулузы будут снесены, он сообщит на следующий день. И ему плевать, что это лишь подбросит дров в топку ненависти. Ну не любил Симон этого чужого и непонятного ему города!

Но сегодня он еще заигрывал с тулузцами. Де Монфор предложил отпраздновать знаменательное событие во дворе замка, где под навесами ломились накрытые столы, а жареные быки и поросята на вертелах наполняли аппетитным ароматом всю округу, проникая даже в зал. В начале марта на улице было еще довольно холодно, поэтому все понимали: этот символичный пир не продлится долго.

Еще во время присяги Габриэль, стоявший за спиной барона в толпе его приближенных, разглядел Сабину и радостно ей подмигнул. Он и не подозревал, какая мощная буря чувств поднимется в его груди при виде девушки, чей образ за прошедшие месяцы так и не стерся из памяти. Сабина еще больше похорошела. Еле дождавшись окончания официальной церемонии, сияющий шевалье подбежал к семье баронессы де Лонжер – с радушным приветствием и твердым намерением завязать на этот раз прочные дружеские отношения.

Во время пира Габриель то исчезал – дела все еще требовали его присутствия, – то вновь появлялся возле Агнессы и девушек, чтобы собственноручно налить им вина или отрезать ломоть сочного мяса и подать его на тренчере [35] . Шевалье без устали шутил и сыпал комплиментами, стараясь почтить вниманием каждую даму, хоть и с трудом отрывал взгляд от давно приглянувшихся ему зеленых глаз. Польщенная Сабина с удовольствием принимала знаки его внимания, открывая для себя неизведанный, опьяняющий мир мужской галантности.

Веселье вокруг также нарастало. С каждой выпитой бочкой вина гости становились все более оживленными; вскоре послышался первый взрыв смеха. Под аккомпанемент виртуозных музыкантов запели голосистые певцы, и в крепости зазвенел привычный гомон веселого пира.

– Рад приветствовать у себя в замке мадам де Лонжер, демуазель Сабину и вас, сеньора, к сожалению, не знаю вашего имени! – Симон де Монфор неожиданно появился перед дамами и галантно им поклонился.

– Ваша мило… простите, ваше сиятельство, неужели вы запомнили наши имена? – Удивленно округлив глаза, Агнесса великодушно пропустила мимо ушей резанувшие слух слова «у себя в замке». И, указав на дочь, добавила: – Аделаида – моя дочь.

– Если часто слышишь из уст окружающих одни и те же имена, их сложно забыть! – Метнув взгляд в сторону д’Эспри, граф ухмыльнулся и еще раз кивнул головой Аделаиде.

Габриэль в притворном смущении опустил глаза, мысленно благодаря Симона за то, что тот ему подыграл. Де Монфор тем временем весело продолжил:

– Кстати, сегодня шевалье мне больше не понадобится, поэтому можете распоряжаться им, как вам будет угодно.

Габриэль признательно кивнул вслед уходящему господину и продолжил ухаживать за дамами. От хорошего вина и теплой компании настроение у всех заметно улучшилось. После того как непродолжительное застолье закончилось, шевалье предложил баронессе и девушкам совершить конную прогулку в окрестностях замка.